Элинор Портер - Юность Поллианны

Все были на теннисной площадке. Сэди сидела одна, когда Джимми направился к ней.

— Следующая партия твоя с Поллианной? — спросил он.

Она отрицательно качнула головой.

— Поллианна сегодня больше не играет.

— Не играет? — нахмурился Джимми, который поджидал свою партию с Поллианной. — Почему?

Некоторое время Сэди молчала, затем не без труда произнесла:

— Она вчера сказала мне, что мы слишком много играем в теннис. Это не очень красиво по отношению к Джеми, он ведь не может играть.

— Я знаю, но… — Джимми беспомощно замолчал, а затем глубокая морщина пробороздила его лоб.

И тут Сэди сказала:

— А он не хочет, чтобы кто-нибудь из нас старался что-то сделать для него! Она этого не понимает, просто не понимает! Но я-то вижу…

Что-то в её словах или манере неожиданно отдалось болью в его сердце. Джимми испытующе посмотрел ей в лицо, и с губ его готов был сорваться вопрос. Некоторое время он пытался удержать его, а затем, скрывая серьёзность за шутливой улыбкой, спросил:

— Мисс Дин, а вам не кажется, что… что между ними что-то есть?

Сэди бросила на него осуждающий взгляд.

— Где ваши глаза? Она преклоняется перед ним! То есть они преклоняются друг перед другом, — смущённо поправилась она.

Джимми повернулся и быстро пошёл прочь. Он не ручался за себя, поэтому не мог оставаться на месте, и не хотел больше говорить с Сэди. Повернулся стремительно и не заметил, что и Сэди торопливо отвернулась и стала разглядывать траву под ногами. Ей тоже не хотелось разговаривать.

Джимми Пендлтон старался убедить себя, что это неправда, просто выдумка. Но правда это или нет, забыть об этом он не мог. Он тайно наблюдал за их лицами, прислушивался к их интонациям. Наконец, он пришёл к печальному заключению — да, они в самом деле преклоняются друг перед другом, и сердце его стало тяжёлым, как свинец. Верный своим обещаниям, он решительно отошёл в сторону. «Жребий брошен, — сказал он себе. — Поллианна не для меня».

Наступили невыносимые дни. Не появляться в харрингтонском поместье он не решался, чтобы не обнаружился его секрет. Видеть Поллианну теперь стало пыткой. Даже с Сэди было неприятно, потому что именно она открыла ему глаза. Для Джимми не было никакого убежища, и он обратился к миссис Кэрью. Она оказалась настоящей находкой, и единственное утешение он обретал в её обществе. Был он весел или печален, она всегда находила способ точно подстроиться под его настроение. Он удивлялся, как много она знает о мостах, причём как раз о таких, какие он намеревался строить. Она была очень мудрой и чуткой и всегда находила нужное слово. Однажды он чуть было не проговорился ей о «пакете», но Джон Пендлтон прервал его, и он не рассказал ей эту историю. Джон Пендлтон, как нарочно, всегда прерывал их в самый неподходящий момент. Так думал Джимми, но, вспомнив, что тот для него сделал, чувствовал себя неловко.

Пакет… Он связан с детством Джимми, о нем никто не говорил, кроме Джона Пендлтона, и то только во время самой процедуры усыновления. Вообще-то это просто большой белый конверт, сильно пострадавший от времени и содержащий в себе тайну, скрывавшуюся за огромной красной печатью. На конверте рукой отца было написано: «Моему сыну Джимми. Не вскрывать до тридцатилетия. В случае преждевременной смерти вскрыть немедленно».

Было время, когда Джимми возлагал большие надежды на содержимое этого конверта. Бывали и другие времена, когда он совершенно забывал о его существовании. Тогда, в приюте, он очень боялся, что конверт обнаружат и отберут. В те дни он постоянно носил его при себе, под подкладкой пальто. Позже по совету Джона Пендлтона пакет положили в сейф.

— Неизвестно, насколько ценным он может быть, — с улыбкой сказал Джон Пендлтон. — Во всяком случае, твой отец хотел, чтобы ты его хранил, так что не будем рисковать.

— Конечно, я не хочу его терять, — улыбнулся в ответ Джимми. — Но я не думаю, что в нём содержится какая-то ценность. У бедного отца ничего ценного не было, насколько я знаю.

Об этом самом пакете Джимми и хотел рассказать миссис Кэрью, если бы только Джон Пендлтон не прервал его. «Может быть, это хорошо, что я не сказал, — рассуждал Джимми, возвращаясь домой. — Она бы могла подумать, что у отца в жизни было что-то не совсем правильное. А я бы не хотел, чтобы она так думала о моём отце».