Астрид Линдгрен: Дети с Горластой улицы (сборник)

И она засунула в дырку руку. Дырка была большая, руке в ней было слишком просторно, и зрелище это было не из приятных.

Лотта испугалась.

— Я скажу, что дырку прогрызла собака, — сказала она Мишке.

Подняв джемпер, она долго его рассматривала. А потом взяла ножницы и отрезала один рукав.

— Скажу, что и его тоже отгрызла собака, — рассуждала она.

И снова стала разглядывать джемпер. В конце концов она откромсала и второй рукав.

— Никогда не видела такой злобной собаки, — сказала Лотта.

Но через некоторое время ей стало страшно. Она скомкала безнадёжно испорченный джемпер и бросила его в корзину для бумаг. Смотреть на него ей было неприятно.

В это время мама крикнула ей из кухни:

— Лотта, ты уже стала послушной девочкой?

— И не подумала! — ответила Лотта, рыдая в три ручья.

Она обняла Мишку и прижала его к себе.

— Что же тут удивительного? — сказала она. — Ведь меня никто не любит!

Но это была ложь, и Лотта это понимала. Просто если человек разрезает на куски джемпер, он должен придумать себе какое-то оправдание.

— Да-да, Мишка, никто меня не любит, — повторила она. — Поэтому я и кромсаю всё подряд.

Она взглянула на корзину для бумаг, в которой лежал джемпер.

— И вообще в этом виновата собака, — заключила она.

В это время мама собралась идти за покупками, поэтому она заглянула в детскую и сказала:

— Скорей становись послушной девочкой, Лотта, надевай джемпер, и идём со мной за покупками.

Лотта обожала ходить с мамой за покупками. Но джемпер, который ей предстояло надеть, валялся изрезанный в корзине для бумаг, поэтому ничего удивительного, что Лотта снова завопила так, что её было слышно у тётушки Берг.

— Что с тобой сегодня творится? — спросила мама. — Если ты собралась буянить и дальше, я пойду в магазин без тебя.

И мама ушла. А Лотта сидела на полу и надрывалась от плача. Потом она замолчала и принялась размышлять.

Она поняла, что теперь из-за этого проклятого джемпера ей придётся просидеть в детской всю жизнь. Другие дети будут ходить в магазины, в школу, в контору и веселиться там от души, а она будет сидеть полуголой на полу в детской вместе со своим Мишкой.

— Тогда мы лучше убежим из дома, — предложила Мишке Лотта.

Убежать, конечно, можно. Вот Майя, например, работница тёти Ларссон, однажды убежала, потому что, по словам мамы, ей надоело жить у тёти Ларссон.

— А мне надоело жить у Нюманов, — сказала Лотта своему Медвежоночку.

Нюманы — это были папа с мамой, Юнас и Миа-Мария… ну и сама Лотта, разумеется.

— Здесь, у Нюманов, так противно, — сказала Лотта, — что от них давно надо было сбежать. Так им и надо.

И она решила бежать не мешкая.

— Надо торопиться, пока мама не вернулась, — сказала она Мишке, — а то потом нас не выпустят из дома.

Но с другой стороны, ей хотелось, чтобы её побег был обнаружен как можно скорее. Пусть мама сразу, как вернётся, узнает об этом и заплачет, оттого что её любимая Лотта убежала из дома. Поэтому она взяла бумагу, карандаш и написала маме записку.

Юнас научил её читать и писать печатными буквами. Писать, правда, оказалось труднее, чем она думала, но в конце концов у Лотты получилась такая записка:

Что означало: «Я убежала, поглядите в корзину для бумаг».

— Это чтобы мама знала, почему я сбежала, — сказала Лотта.

А потом она взяла Мишку и убежала. Убежала в чём была: в одной майке, трусиках, чулках и башмаках. По пути она заглянула на кухню и выпила налитое ей какао. А бутерброд с сыром захватила с собой и съела его в прихожей.

Убежать, конечно, нетрудно, надо только знать куда. А как раз этого Лотта и не знала.

«Надо спросить у тётушки Берг, может, она разрешит мне пожить у неё», — решила Лотта.

И она перебросила своего Мишку через изгородь, которая отделяла сад Нюманов от сада тётушки Берг, а потом перелезла через неё сама. Скотти, собака тётушки Берг, увидела её и громко залаяла, но Лотта не обратила на неё никакого внимания. Она пошла прямо к тётушке Берг.