Владимир Крупин - Живая вода

Вася сделал паузу. Деляров заполнил ее аплодисментами. Делярова под бок толкнула Рая Дусина.

– Будь личностью! – сказала она.

– Таким образом, – продолжал далее Вася, – освобождаются людские ресурсы, которые надо направить растапливать льды Антарктики и заодно Антарктиды. Экспедиции снабдить порошком, выпаренным из воды источника.

В заключение Вася объявил:

– А теперь дружно по домам. Ровно в двадцать два делаем глоток воды и гасим свет. Приятных и полезных снов!

В один из дней Вася призвал жителей поселка рано утром. Все явились.

Вася вышел к жителям и негромко обронил:

– Снился мне сон, – он подождал, пока Физа Львовна запишет, – будто я весь в золоте и слезах. К чему это?

– Не имею понятия, – признался Деляров.

– Мало пьете, – пожурил Вася. – Физа Львовна, распорядитесь от меня самого: увеличить ему порцию.

– Вы таки безумно уж щедры, – мягко заметила Физа Львовна.

– Повышение рассудка отдельно взятого члена – польза всему обществу. Но к делу! – Вася полуприлег на скамью.

Окруженный справа, слева, сзади и внизу спереди, он являл трогательное зрелище отца семейства, долгожителя.

– Замрите! – крикнул фотограф.

– Снился мне сон. Будто бы дочь Сергея Афанасьева открыла еще один родник…

– Послать за дочерью! – закричали отовсюду. Кто-то побежал.

– … и будто бы этот родник, в отличие от моего, не делает людей счастливыми одинаково, но каждого по-разному. То есть, например, в этом сне Павел Михайлович Вертипедаль музыкант, даже больше, исполнитель. Да, он исполняет чужую музыку, но по-своему, вливая в нее каждый раз дыхание каждой новой эпохи. Конечно, у него есть свои трудности, везде завистники, но он счастлив и не пьет не оттого, что пьет зюкинскую, а оттого, что пить не из-за чего. Нет комплекса неудовлетворенности. Ведь пьянство, друзья мои, от ненайденного призвания.

Далее. Дуся приснилась мне многодетной матерью и вся в заботах. В частности, в моем сне она вытаскивала занозу из пятки одного из тройняшек. Тройняшка плакал, показалась кровь (сон был цветной), но Дуся была счастлива. Даже черная зависть тех, кто размножается через двойняшек, не омрачила ее лица. Кстати, где дочь Афанасьева?

– Еще не привели.

– Сергей Афанасьев – ученый. Он разрабатывает методику преподавания всех литератур. У него есть свои трудности и столкновения с лжеучеными, видящими в науке собственное благополучие, но он не представляет иной жизни. Далее. Кого я упустил?

– Кирпикова, – подсказал Деляров.

– Кирпиков и во сне умудрился идти не в ногу. Он прошел по диагонали сна с непокрытой головой. Если на него не действует зюкинская, то что ждать от афанасьевской. А тебя, Деляров, я видел в числе потребителей всех благ. Ты счастлив, все работают для тебя, все добиваются твоего внимания. Трудность твоя только в том, что тебе не разорваться.

Прибежал гонец, бегавший за дочерью Афанасьева:

– Не идет, говорит, некогда. В куклы играет.

– Простим невинность, – мудро сказал Вася.

– Замрите! – крикнул фотограф.

– Далее, – продолжал Вася. – Лариса пишет картины. Они оригинальны, жанр их трудно определить, однако у них толпа, в ней Деляров, толпа спорит, приобщается. И у тебя, Лариса, не все благополучно, и у тебя недруги, завистники, но вот ты стоишь в джинсах, запачканных грунтовкой, ты счастлива, ты борешься.

– Я покажу им! – сказала Лариса, гордо оглядываясь на Делярова.

– Тебе же сказали, я же в толпе, – испуганно сказал Деляров.

– Далее. Оксана, ты – изобретатель. И у тебя полно недоброжелателей. Но ты борешься, ты доказываешь, что объединение принципов перехода в другое измерение с принципом предварительного исполнения дает очень многое.

Оксана вздохнула:

– Василий Сергеевич, и я видела сон. Будто бы мы все звери, а вы главный зверь, кажется леопард. А мой Афанасьев – медведь.

– А Кирпиков?

– А он так и есть.

– Вы договорите свой сон про другой источник, – попросила Вера, – а то и мне тоже снилось, будто мы все деревья.

– Собственно, почти никого не осталось, – сказал Вася. – Да! Севостьян Ариныч. Он – дипломат, он пишет объяснительные записки к проектам. Его трактовки оригинальны, смелы, ему предрекают будущее…

– В мои-то годы? – спросил Севостьян Ариныч.

– Дорогой мой, сейчас какие твои годы? Юноша. В том-то и дело, друзья, что источник счастья – это вторичное. Первое – мой источник. Без юности, долголетия и здоровья какое же счастье. У Севостьяна Ариныча тоже есть конкуренты, злопыхатели, но борется. Далее. Кто еще? Вера и Тася. Тася – профессор. Не помню чего. Ты глядишь в какую-то трубу, кажется, ты физико-математико-астроном, ты открыла формулу вечного в бесконечном, завистники не дают ей ходу, но ты борешься. А ты, Вера, писатель, ты пишешь нужные всем нам книги.