Вячеслав Пальман - По следам дикого зубра

— Вы знаете Улагая?

Она кивнула. И ни слова больше. Я вспомнил, что Данута, как и он, в Лабинске. Они не могли не встречаться.

— Он мне не нравится, — быстро сказал я.

Данута промолчала.

— Он холодный и жестокий человек.

Опять без ответа.

— И не любит никого, только себя. В этом я убедился за дни пребывания в Охоте.

— Вы думаете, я не способна разобраться во всем этом сама? Знаю, знаю, знаю. Ну и что?.. Посмотрите лучше, как таинственно и холодно светятся Шаханы…

Она легонько передернула плечами. По долине Лабёнка с гор накатывался ветерок, настоянный на снежниках. Неполная луна слабо высветила белый хребет со странным именем «Снеговалка». А ближе к Псебаю, по ту сторону долины, дерзко подымались в небо две каменные головы Шаханов. Дикая красота окружала нас. И молодая ночь.

— Мне приходилось лазить на эти Шаханы еще мальчишкой, — сказал я с некоторой долей хвастовства.

— Вы часто бывали в горах? Там? — Она указала на хребет у потемневшего горизонта. Белые зубцы вершин сейчас были светлее неба.

— Ежегодно, как только приезжал на каникулы.

— А я боюсь этих гор.

Нетрудно догадаться — почему. Трагедия ее родителей произошла, насколько мне известно, в горах.

— Почему мы не встречались? Ведь я тоже бывала здесь летом.

Мог ли я сказать, что девчонками не интересовался? А она совсем недавно была девчонкой; может быть, бегала вот здесь с толпой визгливых голенастых сверстниц. Я подобрал другое объяснение:

— Когда мне исполнилось четырнадцать, я уже ходил на сборы, участвовал в военных играх, а то закатывался с ребятами на неделю-другую в горы. Потому и не виделись.

— Счастливчик! — Она вздохнула. — Зачем я не родилась мальчишкой!

— Хорошо, что вы такая, как есть.

Она промолчала.

Мы все еще стояли на мосту, руки наши лежали на влажных и холодных деревянных перилах. Внизу лизала камни черная вода. Она пела свою вечную, неразгаданную песню.

— Не уезжайте, — тихо сказала Данута.

— Невозможно.

— Понимаю.

— Вы не забудете меня?

— Наверное, нет. Нет!

Теплом и радостью повеяло от ее слов. Спокойный, полный достоинства и надежды голос Дануты помог мне справиться с нарастающей тоской.

— Как все странно, вдруг… — Она сказала это испуганно.

И тут я посмотрел на себя как бы со стороны. В самом деле странно: днем впервые встретил и увидел ее, а вечером — свидание. Такое чувство, словно давно и хорошо знаем друг друга. Как это возникает? Почему?..

— Простите меня, — сказал я. — Что то действительно «вдруг»… Не сердитесь. Вы верите в судьбу?

Данута кивнула и улыбнулась.

— Не забудете написать, Андрей?..

Она знала мое имя!..

— Каждую неделю!

— Ну, пусть не так часто, не в ущерб делам. Но знайте, ваши письма я буду ждать. И отвечать на них.

Я растаял, заволновался. Она отстранилась и протянула мне руку. Мы так и пошли — рука в руке. Данута все ускоряла шаг, торопилась.

— Уже поздно. Вы знаете, тетя теперь с ума сходит. Я отпросилась на полчаса, а мы вон как долго.

Действительно, у крылечка дома стояла, прислонясь к резному столбику, ее тетя. На плечах ее был накинут большой теплый платок. Я поздоровался, назвал себя.

— Знаю, знаю. И ваш папа знаю, давно знаком, и ваш мама…

Если Данута говорила на чисто русском языке, то ее тетя так и не сумела одолеть произношение. Акцент и неправильно сказанные слова сразу выдавали в ней чешку.

Данута прижалась к старой женщине. Тетя Эмилия заботливо укрыла ее платком. Мы постояли еще немного. Кажется, они очень любили друг друга. Тетя Эмилия, в сущности, была для Дануты матерью.

Я стал прощаться. Данута выскользнула из-под платка.

— Две минуты, тетя, — попросила она.

Мы отошли и остановились близко друг против друга.

— Завтра — когда? — спросил я.

— Приходите к нам. Не бойтесь. В шесть, хорошо?

Она приблизила ко мне смеющееся лицо, увернулась, и через мгновение я остался возле дома один.

Шел по улице и едва сдерживал себя, чтобы не заорать во весь голос какую-нибудь песню. Так высоко взлетела моя душа. Перед сном ко мне вошла мама.

— Понравилась? — заговорщически спросила она.

Я только кивнул. Наверное, у меня было все-таки очень счастливое лицо. Мамины глаза повлажнели, она сказала «спокойной ночи» и тихо закрыла за собой дверь.

Днем, уже разыскав человека, который согласился отвезти меня и еще одного пассажира на станцию Армавирскую, я столкнулся на улице с Семеном Чебурновым.