Александра Анненская - Младший брат

Жени, конечно, не знала причин, заставлявших сестру поступать таким образом, она видела только ее любовь, ее заботливость и была от души благодарна ей.

— Верочка, какая ты добрая, — часто повторяла она: — без тебя я наверно умерла бы.

Один раз, поздно вечером, Вера сидела y постели сестры. Весь день Жени чувствовала себе очень худо и теперь, по-видимому, задремала. При слабом свете лампы, закрытой абажуром, Вера глядела на исхудавшее, побледневшее личико сестры, и в сердце ее закралась жалость к этому прелестному ребенку, который так страдал и так плохо умел переносить страдания. Она осторожно подняла одеяло, спустившееся с постели, и хотела тихонько поправить прядь волос, выбившуюся из под чепчика и спускавшуюся на глаза больной. Вдруг Жени схватила ее руку своими двумя слабыми ручками и прижала ее к губам.

— Вера, Вера прости меня! — проговорила она.

— Что с тобой? Что простить Женичка? — испугалась Вера, думая, что сестра бредит.

— Я всегда обижала тебя, ссорилась с тобой, a ты такая добрая, такая хорошая, мне очень стыдно, прости меня! — И она продолжала целовать руку сестры.

— Полно, милая, успокойся, — сказала Вера прерывающимся от волнения голосом: — я совсем не так добра, как ты думаешь, — право, тебе не за что благодарить меня.

— Как не за что? Я никогда не забуду, что ты для меня делаешь. Ты увидишь, какой я буду тебе доброй сестрой! Я ведь люблю тебя.

— И я тебя очень люблю, — проговорила Вера целуя сестру и отодвигаясь от нее, что бы скрыть свои слезы.

«Как немного нужно, чтобы заслужить любовь и благодарность людей, — думала в эту ночь Вера, лежа в постели, после того как Жени крепко и спокойно заснула. — И Анна Матвеевна, и Сережа и Жени считают меня необыкновенно доброй, a я, оказывая им услуги, даже и не думала об них. Милая Жени! Я не ожидала, что она такая чувствительная. A что, если в самом деле она полюбит меня и мы будем жить с ней дружно, как живут другие сестры? Ведь это будет очень приятно, это очень скрасит нашу жизнь».

Вера перенеслась мысленно в свое детство: ей живо представились те чувства злобы, ненависти и зависти, которые постоянно волновали ее и делали ее таким несчастным ребенком. Давно уже чувства эти завяли, перестали ее мучить; давно уже смотрела она без зависти на красоту сестры, без озлобления относилась к познаниям и умственному превосходству братьев. Зачем была ей красота, когда Петя любил ее такой, какой она была? Он покрывал поцелуями ее жесткие волосы, ее некрасивый рот, приговаривая при этом: «Ты моя хорошая, ты лучше всех!» — и эта детская похвала вполне удовлетворяла ее тщеславие. С какой стати было ей завидовать братьям, когда она, с меньшим запасом знаний, лучше понимала, что было нужно для ее любимца, лучше знала, как оградить его от мелких детских невзгод, как доставить ему удовольствие, которое, в то же время, помогало его умственному или нравственному развитию. Ради Пети привыкла она сдерживать порывы вспыльчивости и нетерпения и, благодаря этому, ее столкновения с окружающими стали реже: Боря перестал дразнить сестру, отвечавшую теперь на его нападки кротко и разумно, прислуга охотно работала для барышни, от которой не слышала уже грубых требований или выговоров.

После этого вечера Вера стала ухаживать за Жени, уже не ради Пети, a ради самой Жени, ради любви к ней и желания заслужить ее дружбу. Жени, со своей стороны, продолжала выказывать сестре самую горячую благодарность, Она не перестала капризничать, но после каждого припадка нетерпения так трогательно высказывала свое раскаяние, что невозможно было сердиться на нее. Болезнь ее почти миновала; Анна Матвеевна, возвратившаяся наконец из Москвы, охотно бралась заменить Веру y постели выздоравливавшей, но ни одна из сестер не была на это согласна. Длинные часы, проведенные вдвоем, сблизили их, вызвали их на откровенные разговоры, на обмен мыслей, приятный для обеих. Особенно много говорила Жени; она беспрестанно вспоминала какие-нибудь интересные случаи из своей гимназической жизни, рассказывала о своих отношениях к разным подругам и к тем знакомым, y которых она бывала вместе с Анной Матвеевной. Вера слушала внимательно и с удовольствием. Для нее, проводившей жизнь в уединении детской и классной, в рассказах сестры было много-много интересного, многие из этих рассказов забавляли ее, но над многими она задумывалась.

— Жени, a ведь это было нехорошо с твоей стороны, — замечала она не раз, слушая о какой-нибудь легкомысленной проделке девочки.