Николай Богданов - Рассказы о войне

Подобрали бойцы раненых врагов, взяли пленного, собрали всё оружие, пришли к командиру и доложили:

— Иванников убит, а Богунов один победил пятнадцать белофиннов и жив остался!

Командир подозвал Богунова и спрашивает:

— Как это у вас получилось?

Богунов вытряхнул снег из рукавов, поправил каску, но молчит.

— Ну так как же? — повторил командир.

Богунов подумал, вспомнил все, как было, и отрапортовал:

— Я действовал точно по уставу!

Боец Афанасий Жнивин в мирное время плотничал и охотничал. Умел делать и табуретки и столы. Когда пилил, стругал и приколачивал, любил приговаривать. Если гвоздь гнулся, он поправлял его, стукал молотком покрепче и добавлял:

— Не будь упрям, а будь прям!

И на охоте любил сам с собой поговорить. Бывало промахнется по тетереву и скажет:

— Не тот стрелок, кто стреляет, а тот, кто попадает.

На войне Афанасий остался таким же весельчаком. Наш повар его сразу заметил. Подходит Жнивин к походной кухне, подставляет котелок и говорит:

— Отчего-то на войне есть хочется вдвойне!

Послал его однажды командир в разведку в лес посмотреть, нет ли там засады, можно ли пройти войскам. Афанасий считал, что ему в лесу будет легко разобраться — ведь он охотник.

Пошли они вдвоем с другим разведчиком, посмотрели вокруг и врагов не заметили. Под скалами их нет, за поваленными деревьями тоже не прячутся. И даже следов не видно.

— Следов нет — и врагов нет, — сказал Жнивин товарищу.

Он написал донесение командиру, что путь безопасен, и отправил с товарищем, а сам возвращался не спеша и все посматривал на деревья. Любовался огромными соснами, дремучими елями и думал: «Интересно, водятся ли тут белки».

Вдруг ветка на одной елке дрогнула, снег с нее осыпался. Афанасий взглянул пристальней и увидел на сучке вместо белки сапоги… да еще с закорючками, не нашего фасона!

Жнивин вскинул винтовку, но сидевший на елке финский солдат выстрелил первый. Пуля ударила в каску, и боец наш упал.

Лежит Афанасий и думает: «Как меня ловко враги убили, просто обидно!»

А потом соображает: «Но если я думаю, значит я еще жив?»

Финская пуля каски не пробила, а только оглушила Жнивина. А финн решил, что боец наш ранен, спрыгнул с елки, ухватил разведчика и потащил на свою сторону.

Тут Афанасий опомнился, изловчился и ухватил финна за руки. Оружие у него вырвал, но солдат не сдавался. Они стали бороться, кто кого осилит. Финн все пытался достать из-за голенища нож. Не мог его одолеть Афанасий и думал: «Вот теперь моя смерть пришла!»

Но командир услышал выстрел и выслал на помощь Жнивину бойцов с ручными пулеметами.

Они подоспели вовремя и схватили белофинна.

— Товарищи, ударьте по деревьям! — закричал Афанасий.

Пулеметчики присмотрелись, открыли сильный огонь по елкам, и оттуда свалилось несколько финских «елочников».

Так и не удалась финнам хитрая проделка. А они ловко придумали: оделись в белые халаты, забрались на деревья во время метели, чтобы следы занесло, и сидели там, дожидаясь, когда мы пойдем. У каждого из них был в руках пистолет-пулемет и гранаты.

Многие из наших бойцов были бы убиты, если б мы, не ожидая нападения сверху, пошли по опасной дороге.

Командир подозвал к себе Афанасия Жнивина и строго спросил:

— Ну как, следов нет — и врагов нет?

Жнивин смутился.

— Виноват, товарищ командир, эта пословица на войне не годится. Теперь я придумал другую: «Бываешь в разведке, посмотри и на ветки!»

Командир улыбнулся и сказал:

— Эта пословица хорошая.

Наши войска шли в наступление. Связисты тянули за ними телефонные провода. По этим проводам артиллеристам сообщают, куда стрелять, штабам — как идет атака, куда посылать подкрепления, танки. Без телефона воевать трудно.

И вдруг в разгар боя оборвались провода, и всякая связь прекратилась.

Немедленно на линию выслали связистов. Вдоль одного провода побежали на лыжах боец Афанасий Жнивин и его товарищ Кременский.

Провод был протянут по уцелевшим телеграфным столбам. Смотрят бойцы: один конец провода валяется на снегу, а другой торчит на столбе.

— Наверное, шальная пуля отстрелила, — решили товарищи. — Следов вокруг нет. Кто же его мог оборвать?