Патрик Модиано - Катрин Карамболь

– Да так… одна стюардесса…

И когда двадцать лет спустя, я показала ему этот снимок и спросила про женщину рядом с нами, он отвёл глаза и ответил точно также:

– Это… так… одна стюардесса…

Единственная девочка, с которой я подружилась в классе мадам Измайловой, приходила каждый четверг одна, без мамы. Первой начала разговор она:

– Везёт тебе – носишь очки. Мне тоже всегда хотелось… Дашь померить?

Она надела очки и посмотрелась в большое зеркало, перед которым мы разучивали наши позиции.

После занятий она попросила нас с папой проводить её до ближайшего метро, до станции Анвер.

Недалеко от входа, у газетного киоска на бульваре Рошуар её ждала женщина. Она стояла и листала журналы. На ней был плащ и туфли без каблуков, и выглядела она очень строго:

– Опять опаздываешь, Одиль…

– Извините, мадмуазель Сержант.

Одиль объяснила мне, что мадмуазель Сержант её гувернантка.

Однажды вечером, прежде чем спуститься в метро вместе с мадмуазель Сержант, Одиль протянула мне конверт. Внутри лежало приглашение, написанное ярко-голубыми буквами:

Месье и мадам Ральф Б. Анкорена

приглашают

Жоржа и Катрин Карамболь

на весенний коктейль

в пятницу 22 апреля

в Нейи, бульвар Соссей, 21.

Начало в 5 часов.

Будьте добры ответить.

Наши имена были вписаны рукой Одиль, удивительно, как это папа сразу не понял, что она пригласила нас без ведома родителей.

– Нужно сразу же ответить, что мы принимаем приглашение, – сказал папа. – Пятница – это завтра…

Он спросил совета у месье Кастерада, тот охотно отозвался:

– Пишите, я продиктую письмо…

Папа сел за стол перед пишущей машинкой, а месье Кастерад расправил плечи и приступил:

«Уважаемые господа,

Мы, моя дочь и я,… почтём за честь… принять Ваше любезное приглашение… Мы подтверждаем, что… завтра будем у Вас… на бульваре Соссей… и просим Вас принять заверения в нашем глубочайшем почтении.

Жорж Карамболь и дочь».

– И дочь? – удивился папа.

– И дочь, – повторил месье Кастерад не терпящим возражений тоном. – Это старинный французский оборот.

– Нужно, чтобы они получили ответ сегодня вечером, – решил папа.

Он позвонил месье Шевро и попросил его прийти на склад. Дело было срочное.

Шевро быстро пришёл.

– Вы не могли бы немедленно передать это письмо в Нейи, бульвар Соссей? – попросил папа.

– Немедленно? – переспросил Шевро.

– А завтра, если можно, отвезите туда же нас с Катрин на своём фургончике.

– Вот так прямо вдруг…

– Послушайте, Шевро, – ответил папа. – Я вам уступаю четыре первых ряда самолётных сидений за бесценок. Идёт?

– Ну, раз так, ладно… – сказал ошеломлённый Шевро.

Папа был оживлён, ему не терпелось побывать на весеннем коктейле у родителей Одили.

– Очень добропорядочные люди, эти Анкорена, – всё время повторял он светским тоном, которого я раньше за ним не замечала.

После обеда мы сидели на скамейке в сквере у Сен-Венсан-де-Поль, и папа мечтал о будущем:

– Знаешь, Катрин… Человеку не много надо для хорошей жизни… всего ничего… Всё дело в среде, в окружении… Жду не дождусь увидеть этих Анкорена…

После долгих колебаний папа выбрал-таки коричневый костюм в полоску. Сначала он надел синий, но потом передумал, решил, что это слишком строго для весеннего коктейля. Кроме того, он захватил свою воскресную мягкую шляпу и перчатки. Шевро ждал нас в грузовичке перед магазином.

– Нам в Нейи, дом 21 по бульвару Соссей.

Папа как будто отдавал приказ личному шофёру. Шевро неторопливо довёз нас до Нейи с своёй развалюхе.

Как только мы свернули на бульвар Соссей, папа попросил:

– Можете нас тут высадить, Шевро.

– Ну зачем, я довезу вас до 21-го дома…

– Я бы всё же предпочёл выйти здесь. Дальше мы прогуляемся.

Месье Шевро был откровенно удивлён. Мы вышли из грузовичка.

– Подождите нас здесь. Не перед 21-ым, а здесь, ладно? Мы на часок-другой, не больше.