Владимир Добряков - Новая жизнь Димки Шустрова

А сейчас взглянул на себя в зеркало и почему-то согласился:

— Ладно, строчку допишу и конверт заклею…

Через полчаса Димка снова смотрел на себя в зеркало, но уже в другое — большое, почти как дверь. И со страхом наблюдал, как беленькая девушка в халате, решительно водя по его волосам машинкой с тянущимся проводом, укрощает буйные лохмы его, безжалостно кромсает «воронье гнездо».

— Вы так совсем обстрижете, — под простыней, усыпанной волосами, жалобно пропищал Димка.

— Не волнуйся, — засмеялась беленькая. — Я свое дело знаю. Такого красавчика из тебя выкрою — сам себя в зеркале целовать будешь.

И выкроила! Поглядел Димка на пол, там волос — в совке не унесешь. В зеркало посмотрел — ничего парнишка, аккуратный, может, еще больше понравится Марине?

Обратно не улицей пошли, а лугом, вдоль ручья и оврага. Димке так захотелось. Сказал, что ему интересно еще и эту дорогу поглядеть. За ручьем, на ровной луговине, ребята гоняли мяч. Невдалеке и лес виднелся.

— Грибы есть? — спросил Димка, показав на лес.

— Пораньше встать — можно и найти. Я прошлым летом девять белых в один раз собрала.

— А трубочника в этом ручье моют?

— Да, здесь.

— А ты не умеешь мыть?

— Чего там уметь! Грязь в сетку набери да полощи. Только не хочу.

— Почему? — продолжал настойчиво допрашивать Димка.

— Ребята и так принесут.

— Чего это такие добрые?

— Значит, добрые… Просто уважают папу.

— Все уважают?

— А ты почему так интересуешься? — сорвав желтый лютик, спросила Алена.

Димка разбежался и перепрыгнул через канаву.

— Ты рыжего, что ездит на велике, знаешь?

— Пушкаря? — покривилась Алена. — Кто же его не знает! Самый вредный мальчишка на нашей улице!

— А знаешь, что он собирается стекла у вас побить?

— Пусть только попробует, рыжий! Мало его папа за уши драл!

— Значит, это правда! — удивился Димка.

— Конечно. Убил кошку и повесил на наш забор. Да еще разъезжает и смеется во все горло. Я бы не за уши, а по спине его! Палкой!

В тот раз, когда Димка привез бабушке цветы и коржики, он, рассказывая о своей жизни в доме Сомова, вспомнил наконец и о его сердечном привете. И еще добавил, что цветы они с дядей Володей рвали вдвоем, самые лучшие выбирали.

«Спасибо» бабушка сказала, но таким сухим тоном, что Димке стало не по себе.

А через несколько дней он снова собрался на старую квартиру, и Алена опять нарвала хороших цветов. Стебли их не просто ниткой перевязала или укутала газеткой, а поставила в вазу. Эта ваза была не покупная, Алена сама ее сделала. Еще в детском саду научилась делать такие. Брала бутылку, обклеивала бумагой, и рисовала на бумаге кору дерева. Получалась деревянная ваза. А сейчас Алена молочную бутылку обклеила настоящей березовой корой.

— А почему бабушка никак не хочет к нам приехать? — спросила она.

— Обиделась, наверно.

— На тебя и тетю Надю? Или на моего папу?

— Не знаю, — вздохнул Димка. Он и правда не знал на кого. — Я говорил, чтобы пришла, а она… будто не слышит.

— Приехала бы, Дымочка привезла. Ему тут понравится.

— Еще бы! — сказал Димка, оглядев сад. — Он там у нас никуда не выходит. Бабушка не пускает. Даже на балконе сама с ним сидит. Думает, что он вниз прыгнет.

— Так он и по земле никогда не ходил?

— Нет, только по полу.

Чтобы Димке удобно было нести цветы, Алена поставила вазу в сумку. А он туда положил еще ножовку, кусачки и несколько винтов с гвоздями. Вспомнил, что дверная ручка в ванной комнате шатается. Пробовал вытащить гвоздь, но тот не поддавался.

Димка собирался вернуться к обеду, а пришел почти вечером, когда все были дома и начали немного волноваться.

Пришел веселый. Передал от бабушки приветы, сдобное печенье. Оказалось, здорово дома потрудился: починил ручку в ванной, прибил ножки расшатавшейся табуретки, выправил на почтовом ящике погнутую крышку, винты в замке подвернул. Но самое главное — сделал турник (труба так и валялась за сараем). Укоротил ее за двадцать минут, на часах засекал.

Слушая его оживленный рассказ, Сомов удрученно покачивал головой. Понимал: ему бы надо заняться этим. Надо бы, а вот не получается у них взаимоотношений с Еленой Трофимовной.

— Ну, а как твои переговоры-то? — спросила Надежда Сергеевна.

Димка сразу сник:

— Печенье, приветы передала, а в гости идти не хочет.

— А что все-таки говорит?

— Ничего. Мы, говорит, с Дымочком здесь живем.

— Вот ведь какая она упрямая у меня, — огорчилась Надежда Сергеевна. — Никак характер не может переломить. Всегда заботилась о нас, была уверена, — без нее мы пропадем, вся жизнь остановится, а получилось-то не так. Совсем не так. И обиделась тогда, посчитала, что никому теперь не нужна, кроме Дымочка. Ну, ничего, — ободрилась Надежда Сергеевна. — Все, думаю, наладится. Время — мудрый врач.