Фрэнсис Бернетт - Маленькая принцесса

Мисс Минчин увидела ее, когда она явилась к младшим, чтобы проверить французский урок. Шла она быстро, едва ли не вприпрыжку, слегка улыбалась, и щеки у нее были розовые. Начальница школы еще никогда так не удивлялась, она чуть в обморок не упала. Что же это за девочка? Что это все значит?

— Видимо, — сказала мисс Минчин, подзывая ее к своему столу, — ты не понимаешь, что случилось. Есть у тебя совесть?

Если ребенок — да и взрослый — досыта поел, вволю выспался и согрелся; если он заснул в сказке и, проснувшись, увидел, что это — правда, он просто не может быть несчастным; не может и притвориться, погасить радостный блеск в глазах. У Сары глаза были такие, что, когда она подняла их, мисс Минчин буквально онемела, хотя ответ звучал безупречно-вежливо.

— Простите, мисс Минчин. Я знаю, что случилось.

— Изволь это помнить, — наконец сказала начальница, — и не ухмыляться. Какая наглость! И еще не забудь, что сегодня тебе не дадут есть.

— Хорошо, мисс Минчин, — отвечала Сара; и, поворачиваясь, чтобы идти, вдруг ощутила, как бьется сердце. «Если бы не волшебство, — подумала она, — я бы не выдержала!»

— На голодную она не похожа, — шептала тем временем Лавиния. — Ты погляди. Наверное, представляет, — брезгливо прибавила она, — что досыта наелась.

— Она не такая, как все, — сказала Джесси, глядя на Сару. — Иногда я ее немножко боюсь.

— Ну, знаешь! — фыркнула старшая подруга.

Лицо у Сары светилось целый день, и щеки были румяные. Служанки удивленно смотрели на нее, перешептывались, а в голубых глазах мисс Амелии так и застыло недоумение. Она понять не могла, что значит такой благополучный и даже дерзкий вид, когда ты в немилости у самой мисс Минчин. Конечно, Сара очень упрямая… Быть может, решила перешибить беды стойкостью…

Сара решила только одно: насколько возможно, держать чудеса в тайне. Если мисс Минчин снова пойдет на чердак, все откроется, но это — навряд ли, разве что она что-нибудь заподозрит. За Эрменгардой и Лотти будут очень строго следить. Эрменгарде рассказать можно, она не выдаст. И потом, волшебство, наверное, поможет скрыть свои плоды.

«Что бы ни случилось, — весь день твердила Сара, — что бы ни случилось, где-то есть очень добрый человек, и он — мой друг. Если я так и не узнаю, кто он… и не смогу его поблагодарить… я все равно не совсем одна».

Погода была еще хуже, чем вчера (что нелегко) — сырая, холодная, противная. Дел было больше, кухарка больше злилась, просто озверела, зная, что Сара — в немилости. Но что с того, когда с тобой дружит волшебник? Ужин очень подкрепил Сару, она знала, что спать будет в тепле, и, хотя под вечер ей снова захотелось есть, решила, что потерпит до утра. Наверх она ушла поздно. До десяти ей велели заниматься в пустом классе, она увлеклась и даже просидела там немного дольше.

Надо признаться, перед дверью на чердак сердце у нее забилось.

— Конечно, все могли и забрать… — прошептала она, стараясь не падать духом. — Может быть, это мне дали только на одну ночь. Но ведь дали… все это было… настоящее!

Она отворила дверь и вошла. Потом перевела дух, закрыла дверь и прижалась к ней спиной, оглядывая комнату.

Волшебник побывал тут снова, мало того — он сделал больше, чем вчера. Огонь пылал еще веселее. Появились новые вещи, и все так изменилось, что если бы Сара сразу не отмела сомнения, она бы протерла глаза. На столике стоял прибор и для Бекки; покрывало сменилось ярким и вышитым. Все убогое и уродливое исчезло или стало красивым. Странные материи густых тонов прикрепили к стенам гвоздиками, такими острыми, что не пришлось их заколачивать. Были тут и веера, и большие подушки, на которых можно сидеть. Сундук прикрыли ковриком, на нем тоже лежали подушки, получился настоящий диван.

Сара медленно отошла от двери, села и долго смотрела на все это.

«Настоящая сказка, — думала она. — Никакой разницы. Так и кажется, что можно попросить алмазы или мешки золота — и они тут же появятся. Неужели это — мой чердак? Неужели я — замерзшая, промокшая, оборванная Сара? Я ведь вчера играла в то, что есть феи. Я всегда хотела, чтобы сказка сбылась. И вот, я живу в сказке. Поневоле подумаешь, что и сама ты — фея, волшебница, колдунья…»

Она встала, постучала в стену, и вторая узница тут же пришла. Войдя в былую камеру, Бекки чуть не упала на пол. На несколько секунд у нее остановилось дыхание.

— Ой, Господи! — запричитала она, как тогда, в кухне. — Ой, Господи, Господи, Господи, — и прибавила, — мисс.