Светлана Пономарева - Фото на развалинах

Я дождался, пока хлопнет подъездная дверь. Потом поднялся с твёрдым намерением напиться сегодня и отправился вниз по ступенькам. Думая о выпивке и уже представляя её внутри и то, как кружится моя голова после, я столкнулся на лестнице с Виктором Валентиновичем. Я его встретил там, где наверняка не мог встретить! Потому что историк мог быть где угодно: трусливо прятаться от меня в своей квартире, целоваться с Наташей в подъезде, удрать к своей бабушке или к подруге, в космос неожиданно улететь на космическом корабле, но что он вот так попадётся мне на лестнице, я не мог и предположить. Историк тоже был удивлён встречей: он стоял, дурацки открыв рот, и смотрел на меня так, будто я не отбрасываю тени или уже мёртвый, а из головы торчит монтировка.

— Елисей? — спросил он осторожно. — Что с тобой?

В этом вопросе было так много бабкиного «Мальчик, тебе плохо?», что я засмеялся.

— Со мной всё в порядке, я живой, стою у вас в подъезде и собираюсь уйти, — отчитался я, когда смех иссяк, а затем собирался проскочить мимо, но историк задержал меня.

— Ты ко мне приходил?

— Нет, — ответил я, — с крыши спускаюсь.

— Глупая шутка! — строго сказал историк. — Что случилось?

Со своими: «Что с тобой?» и «Что случилось?» Карбони напоминал заезженную кассету, каких в детстве у меня были сотни, пока я их не выкинул.

— Ничего, — отчеканил я.

— Так, — он схватил меня за рукав. — Елисей, ты очень плохо выглядишь. Причина этого мне непонятна, но сейчас я отпустить тебя не могу. У меня предчувствие, что это может плохо кончиться. Пойдём ко мне.

— Всё уже и так плохо кончилось, — грустно ответил я, однако вместо того чтобы вырваться и уйти, покорно пошёл вместе с историком к его квартире.

Не заметив подсохшего уже плевка, Карбони отпер дверь и жестом пригласил меня входить. Я снова оказался в логове своего заклятого врага.

— Разувайся, — приказал мне историк, проследил за тем, чтобы я сделал это, а затем ушёл на кухню. Мне, в общем-то, было уже всё равно: стоять ли в прихожей, удрать ли, напасть на Карбони и сбить с ног… Я остался стоять. План рухнул окончательно, и вернуть его не было никакой возможности. Алиска никогда не станет расхваливать меня, историк не покинет школу, я не буду вместе с Наташей. Всё, что мне останется, — стереть её из памяти и выкинуть её изображения или… Второго варианта я не придумал. Просто любовь оказалась не для меня, я попробовал — не получилось.

— Елисей, — позвал из кухни Карбони. — Иди сюда.

Я отправился на кухню. Историк осмотрел меня, остановил взгляд на кулаке, а потом сказал:

— Рассказывай.

— У вас есть любимая девушка? — спросил я в лоб.

— Да, — ответил Карбони. — А что?

— Да так, — я подвинул к себе табурет и сел.

— Елисей, ты будешь рассказывать, что случилось, или нет?

— Не знаю, — ответил я. Мне пришёл в голову другой вопрос: — А как вы думаете, Грааль существует?

— Думаю, нет, — сказал Карбони. — Хватит загадок. Я устал от них. Ты злишься на меня, не разговариваешь со мной, потом вдруг оказываешься у меня в подъезде…

— Хорошо, — согласился я, — сейчас я вам всё расскажу. Напоследок.

— Напоследок?

Конечно, да. Это было очевидно. Если я ему всё расскажу, мне придётся уйти домой и покончить с собой. Или бросить школу. Или убить его. Вариантов, в общем, не так и много.

— Вас любит Наташа Титова.

— Ну у меня были такие подозрения. И что? — Карбони смотрел на меня, как будто сам был подростком-дебилом и мои слова для него ничего не значили.

— Что же вы так тупите? — психанул я. — Она любит вас, я — её. Что тут непонятного?

Он тоже взял табурет и сел. Теперь мне не надо было задирать голову и смотреть на него снизу вверх.

— И что же произошло сегодня? Она тебя бросила из-за меня?

— Нет. Я же не был её парнем. Как можно бросить того, кто тебе никто?

— Значит, — он задумался, — ты спокойно любил Наташу Титову, но вы не встречались… Потом появился я, и любить её, просто сидя на задней парте, стало проблематично.

Его странная логика завела меня в тупик. Я молчал.

— Елисей, — сказал историк, — девушки часто влюбляются в учителей, мальчики — в учительниц. Тут ничего необычного нет. Эти влюблённости быстро проходят, пойми. Если ты любишь Наташу, мог бы ей это показать. Наверняка, она бы обратила на тебя внимание. И влюблённость в меня у неё бы прошла сама собой.

Я пожал плечами.

— Ну а Грааль-то тебе зачем?

— Так, чтобы был. Знаете же эту легенду, будто он счастье приносит. Чем плохо?