Иван Лазутин - Суд идет

Корзину с цветами Лиля поставила у подножия могилы. Несколько минут постояла в молчании.

На самом донышке души нет-нет да и вспыхивала теплыми искрами смутная, пока еще неведомая надежда. «Ну кто, кто ему заменит ту, на которую он молился? О, если б он не оттолкнул! Я бы любила его, как брата. Его дочери я стала бы матерью… Услышь меня, родной!..»

Воскресенье Шадрин с утра до вечера провел в Ленинской библиотеке. Пришлось долго повозиться в архиве, перевернуть груды контрольных талонов, чтобы, наконец, к полудню, добраться до требований Баранова, которые он заполнял, находясь на свободе.

То, что узнал в этот день Шадрин, его потрясло: все книги, выписанные Барановым, были по психиатрии. Французские ученые Porot, Fribourg Blang, Mairet, виднейшие немецкие психиатры Klineberger и Крепелин, известные русские ученые Корсаков, Краснушкин, Бунеев, Осипов, Фелинская… Каких только авторов здесь не было! За полмесяца Баранов познакомился с множеством сборников по судебной психиатрии. Кое-где на полях книг встречались карандашные пометки, сделанные рукой Баранова. Некоторые абзацы были особо подчеркнуты тем же карандашом. На полях стояли пометки: «Выписать».

Сомнений не было: Баранов симулирует. «Но как искусно, как тонко и профессионально неуязвимо симулирует!» — подумал Шадрин. Он вздрогнул, когда в глубине читальни, расколов устоявшуюся академическую тишину, пронзительно прозвенел звонок. Во всем зале осталось только три человека. Дежурная бросала в его сторону из-за своей стойки предупредительные взгляды («Уже пора домой!»), а Шадрин никак не мог оторваться от книг, которые читал Баранов.

Когда вышел на улицу — в голове все смешалось. Имена известных психиатров, анамнезы, диагнозы, медицинские заключения, описанные случаи из клинической практики врачей-психиатров — все это вихрилось, путалось хаосом. И лишь одна мысль то и дело выныривала из этого нагромождения еще не устоявшихся понятий и зримых картин: «Симулирует. Гениально симулирует!»

На второй день рано утром Шадрин сидел за столиком в своем кабинете и составлял план дополнительного расследования дела Анурова и тройки. Он поспешно записывал:

1) Немедленно перевести Баранова из психобольницы в Институт судебной психиатрии. Необходима квалифицированная экспертиза. Такой волк обведет доверчивых врачей в больнице, как ягнят.

2) Как только Баранова переведут в институт на экспертизу, немедленно сообщить врачам-экспертам то, что Баранов в течение двух недель (почти весь отпуск) просидел в читальне Ленинской библиотеки, занимаясь психиатрией. Указать книги и сборники, которые он читал.

3) Еще раз хорошенько проверить версию — почему Ануров, Шарапов и Фридман так усиленно сваливают 80 % вины на Баранова? Может быть, потому, что он «душевнобольной»? Не было ли предварительного сговора этой ловкой тройки с Барановым, который добровольно взвалил на себя тяжелую и мучительную ношу симулянта, надев маску душевнобольного?

4) Повторно (под этим углом) допросить Фридмана и Шарапова.

Закончив писать, Шадрин позвонил в больницу, где лежал Баранов. Его интересовало состояние здоровья подследственного. Однако, к великому удивлению Шадрина, дежурный врач сообщила, что Баранова с диагнозом шизофрении выписали в субботу.

— Как выписали?! — возмущенно прокричал он в трубку, еле сдерживая себя, чтобы не сказать, какую позорную и непростительную ошибку они допустили. — Кто дал такое распоряжение?

Дежурный врач ответила, что Баранова выписали с разрешения главного врача и прокурора района Богданова сразу же, как только комиссия дала свое заключение о его заболевании.

— Но он же тяжело болен! Можно ли выписывать человека в таком состоянии? — не унимался Шадрин, теперь уже несколько изменив тактику в разговоре.

На это дежурный врач сообщила, что больного Баранова выписали на поруки жены, что лечение он будет проходить амбулаторно, у районного психиатра.

На этом разговор закончился. Шадрин ходил по кабинету и нервно курил. «Да, теперь Баранов на свободе. Теперь лови в поле ветра. На руках у него охранная грамота, для закона он неуязвим… Шизофрения. Представляю, как облегченно вздохнет эта тройка. Теперь они отделаются легким ушибом».

Баранов одним жестом… жестом шизофреника снял с них пятнадцать-двадцать лет лишения свободы.

Шадрин подошел к окну. Он вспомнил: один из советских психиатров писал, что преступники часто прибегают к симуляции душевной болезни. Он даже сделал несколько записей в блокноте. Шадрин метнулся к столу и раскрыл блокнот. На одной из страниц было записано: «В 1943 г. Осипов отметил, что по мере развития психиатрии и ее популяризации способы симулирования психозов становятся тоньше и сложнее».