Валентина Дорошенко - Зацветали яблони

В доме напротив уже давно зажглись огни, а Галина Петровна все сидела без света: что зря киловатты жечь? Это молодые без надобности во всех комнатах свет повключают, а выключать ей. И то, чем занималась Галина Петровна сейчас, яркости особой не требовало: она перебирала пустые пакеты в кухонном шкафу. Из-под сахара, из-под крупы, чисто вымытые молочные. Оставляла только необходимые. Знала, что, если невестка займется уборкой, выбросит все без разбору: «Вечно вы всякий хлам собираете!» А как же в хозяйстве без пакетов? Скажем, завтрак Олегу положить. Тот же лук зеленый — куда его денешь? Нельзя без пакетов. Опыта у невестки нету.

Пакеты рассортированы, аккуратно сложены в стопки, перевязаны веревками.

Галина Петровна заглянула к Танечке: спит. Наконец может лечь и она. Ноги гудят. Больные вены выпирают через лечебные чулки.

Она забылась тяжелым, без сновидений, сном. И только расслабились натруженные за день мышцы, обретая долгожданный покой, как над самым ухом, громко и четко, голос невестки произнес:

— Галина Петровна, что вы делаете?!

Она вздрогнула, вскочила с постели. Никого нет. В комнате темно и пусто. Пригрезилось. Странно, голос был слышен совершенно ясно: Галина Петровна. Невестка никогда не называла ее мамой. «Какая вы мне, в сущности, мать? Мама бывает только одна».

Вначале было обидно: разве не на равных с Олегом приняла она ее в свое сердце? Разве не поровну делила между ними свою заботу и внимание? Ей так хотелось найти в невестке любящую и любимую дочь. Вместо той, которой не суждено было родиться…

Но постепенно привыкла и к «Галине Петровне». «И то сказать, — рассуждала она. — Какая я ей мать? Разве что по закону…»

Правда, свою свекровь она звала мамой. Почитала ее и боялась. Старалась угодить. Но нынче другие времена, и законы нынче другие…

Галина Петровна вздохнула, перевернулась на другой бок. Долго не включала свет, надеялась уснуть. Но сон не шел: в голову лезли всякие ненужные воспоминания, обиды, причиненные невесткой. Да и сыном тоже. На прошлой неделе хотя бы. Олег вернулся из командировки. Накануне она целый день готовила, убирала квартиру, пекла пироги — его любимые, с орехами и яблоками. Вместе с невесткой и Танечкой ездила встречать его на вокзал.

Дома Олег открыл чемодан, стал доставать подарки. Для Танечки — огромного пушистого мишку. Для жены — нарядную вязаную кофту, модные туфли на каблуке, отрез тонкой шерсти на юбку. А ей, матери, подарок забыл… Раньше никогда не забывал… Пустяк, безделушку какую-нибудь, но уж непременно. Даже когда из армии в отпуск приезжал, и то привез синего штапеля в мелкий цветочек на платье. А тут — ничего. Обида петлей сдавила горло. Но потом подумала: «У него и так расходы большие: Танечке и жене — нужнее. А мне всего хватает…»

Галина Петровна включила настольную лампу. Надела очки, потянулась к тумбочке, достала несколько плотных, из-под фотографической бумаги, пакетов. В них — карточки. Разные карточки разных лет. Она знала наизусть не только, в каком пакете что лежит, но и какая за какой следует в каждом из них. В первом — она и ее маленький Олежка. Пакет этот самый тоненький: тогда не было моды каждый шаг своего дитяти фотографировать.

Вот они втроем: муж, она и годовалый Олежка. Все напряженно смотрят в объектив. Олежка сидит у отца на коленях. Светлые кудри до плеч, как у девочки. Глаза широко раскрыты — ждет птичку. Еще одно семейное фото, сделанное в день рождения Олега. Ему исполнилось три. Голова побрита наголо, глаза ввалились: только что выписался из больницы. Она пробыла с ним там три месяца. Три месяца носила на руках, чтобы успокоить боль. «Ой, мамочка, ножка болит!..» — «Потерпи, родной. Потерпи. Пройдет. Сейчас я тебя поношу — и пройдет». Днем и ночью. Соседка по палате советовала: «Да не поможешь ты ему этим. Положи, тяжелый ведь. Сама лучше отдохни. Извелась вон, на привидение похожа. — И, вздохнув, прибавляла: — Так вот за ними ходишь-ходишь, растишь-растишь, а они потом…» Но разве важно, что будет потом? Главное, чтобы сейчас. Чтобы скорее поправился. Чтобы снова бегал, смеялся.

На следующем снимке — они уже вдвоем, без отца. Первоклассник Олежка крепко вцепился матери в руку. Взгляд испуганный. Огромный портфель.

Несколько фотографий, сделанных у их дома. Летом, на завалинке. На веранде за большим столом разрезают дыню: сестра Поля привезла из Ташкента. Семиклассник Олег с аппетитом надкусывает сочный ломоть.