Валентина Дорошенко - Зацветали яблони

Впервые мне попали на глаза рассказы Валентины Дорошенко около восьми лет назад. Один из них, «Капелька», помню, особенно пришелся мне по душе. Он был опубликован в журнале «Смена» с моим кратким напутствием.

«Пишет Валентина Дорошенко о любви, о добрых и хороших людях, о сложных человеческих судьбах, о тех нравственных проблемах, которые встают перед каждым из нас. Рассказы ее в чем-то веселые, где-то с грустинкой. Однако главное в них — определенный гражданский мотив, авторское беспокойство за судьбу своих героев», — говорилось в этом предисловии. Сейчас я мог бы полностью повторить эти слова, но, пожалуй, этого было бы мало.

Валентина Дорошенко пишет много и одновременно мало. Точнее, пишет она много, а отбирает из написанного мало. Признаюсь, такая требовательность по душе мне.

Может быть, не так много написано автором за десять лет, но сейчас, перечитывая эти рассказы, понимаешь, как окрепло перо, как расширился диапазон ее наблюдений над людьми и жизнью, как раскрепостился язык, как, наконец, засверкала палитра красок.

К теме войны, которая волновала и продолжает волновать автора, добавились темы жизни крестьянской и городской, темы молодежи и человеческой зрелости, а главное — в каждой из них Валентина Дорошенко находит свою точку зрения, свой взгляд на окружающую действительность, свои слова и краски.

И еще мне хочется добавить, что в лучших рассказах Валентины Дорошенко есть человеческая и художественная зрелость, а значит, ей есть что сказать читателю.

Родом Валентина Дорошенко с Кубани, потом долгое время жила на Украине, окончила два совершенно разных института в Москве. Сейчас она кандидат филологических наук, преподаватель института иностранных языков.

Когда-то Валентина Дорошенко начинала со стихов, в чем-то любопытных и даже зрелых, и все же мне думается, что она правильно перешла к прозе. Тут она нашла себя и как художник, и как стилист. С одной стороны, ее биография, ее жизненный опыт так или иначе вписались в ее рассказы, а с другой — и это особенно приятно — язык ее произведений сочетает в себе не только богатства русской речи, но и яркость и неповторимость казацкого и украинского говора. Это сказывается и в живой речи персонажей, и в описаниях природы и места действия.

Короче говоря, рассказам Валентины Дорошенко свойственна очень высокая языковая культура.

«Зацветали яблони…» — первая книга Валентины Дорошенко.

Мне хочется пожелать ей счастливого и доброго пути к сердцу читателей.

Сергей Баруздин

Старик Душан шел в гору. Старик был высок и сух, как палка, на которую он опирался. Гора — крутая, поросшая кустарником и высокими деревьями. Душан шел медленно, часто останавливался, прислонялся к стволу какого-нибудь дерева и отдыхал. Путь предстоял долгий. Когда-то Душан преодолевал его без труда, на одном дыхании, почти без остановок взбираясь чуть ли не к самой вершине, к тому самому месту, куда он направлялся сейчас. Но то были другие годы, и силы у него были другие…

…Их всех согнали в старую церковь. Всех, кого подозревали в связи с партизанами. Их ждала смерть. Фашисты каждое утро отсчитывали по пять человек и уводили: все знали куда. Остальные ждали своей очереди. Ждали каждый час, каждую минуту. Осунувшиеся, голодные, в старой церкви с разрушенным куполом, через который сыпал снег. Ждали, сбившись для тепла в кучу, молча. Таких, как они, было много — почти в каждом селе: после разгрома их Национального восстания фашисты жгли, убивали.

В то утро рассвет задержался дольше обычного. Небо над куполом никак не хотело светлеть. Потом неохотно помутнело. И вдруг… Бах! — слева. Бах! — справа. Безжизненная кучка людских тел под алтарем сразу ожила. Бросились — откуда только силы взялись! — к заиндевелой двери. Снаружи слышался треск мотоциклов, громкие вопли фашистов: «Партизан! Партизан!..»

Их спасли партизаны. Душан был среди тех, кто уцелел. Там, в горах, их еще долго отхаживали, откармливали, лечили. У Душана оказалось двустороннее воспаление легких. Ухаживала за ним русская девушка Катя: в этом партизанском отряде так же, как и в других, действовавших в Чехословакии, было много русских. Катя была радисткой, но часто помогала санитарке.

Он звал ее вначале Катарина, потом — Ката, а еще позже — Катушка. Катя понимала, что это очень ласково, но Душану, смеясь, говорила: