Сергей Минутин - Странник и Шалопай

Слово «дай» вернуло посредника в реальную действительность. «Дай» стало ключевым словом, без него игра распадалась, становилась ненужной. Играли два посредника, равных по силе, но совершенно и в совершенно разные игры. Их угораздило встретиться на Земле, где есть черное и белое, и их совмещение дает что — то новое, но где–то в другом измерении, а тут они были рядом, пили самую обычную, русскую водку, понимали, что не могут выиграть друг у друга, но играли. Так было надо. Их это усиливало, каждого в своем.

— Кто ты такой?

— Я сам по себе.

— Вот именно ты, как наш президент, непредсказуем. Только дай, а что ты написал, натворил и кому это надо?

— Читай, вот рукопись.

— Я знаю, что ты можешь написать только понос своей души.

— Это сегодня, а завтра, если дашь денег, просто будет лучезарное сияние в стиле самого нового мышления, хоть твоего, хоть другого из нашего кооператива.

— Если бы ты сегодня это написал.

— Тогда я бы не просил у тебя денег, а так ты почти на халяву можешь открыть молодое, слегка лысоватое и все седое дарование. Заметь, может быть бессмертное.

— Ты разбогатеешь, слава, успех, поднимешься надо мной, забудешь спонсора.

— Не понимаю.

— И не поймешь, мозги не те. Предсказуемость должна быть. В предсказуемости почитание. В почитании нет альтернативы. Кого почитаешь ты?

— Бога.

— А надо меня или власть, или президента.

— Скучно, вместо почитания я лучше напишу о тебе, по–моему, уже можно, ты достаточно натворил, чтобы попасть в историю. Книга моя о нашей жизни, какая мне, хрен, разница, кто ее автор. Если бы я нашел свои мысли у другого, то и не писал бы совсем. А так, просто отдушина. Хочешь, будь автором ты, главное чтоб прочитали. Талант не купишь, купи рукопись вместе с авторством.

Шалопай начал искушать посредника. Да, посредник обыграл его сегодня, увлек своей игрой, где ему равных не было. Он приземлил Шалопая на грешную землю, ближе к деньгам и дальше от души.

— Давай. Премию ты получишь.

Посредник увидел возможную выгоду. Они, вроде бы, нашли понимание. Но рукопись он не читал, дав согласие.

Шалопай был рад такому повороту, но он не держал в руках денег, а рукопись держал. У него не было знакомых в родильных домах. Ему некому было подсказать, что если мать хоть один раз подержит в руках своего ребёнка, она не может от него отказаться, так и с рукописями. Только дети радуют, а деньги мутят.

Странник, расставшись с посредником, решил немного отдохнуть и присмотреться к земной святости. Святыми, как ему объяснили на небе, на Земле являются только юродивые. Все остальные в основном жулики. Юродивого он искал недолго, чего–чего, а юродивых в России хоть пруд пруди. И главное, все при большом общем деле.

Юродивые в правительстве усердно борются за вывод страны из кризиса, юродивые в Государственной Думе не перестают ругать правительство и указывать ему, как лучше бороться за вывод страны из кризиса. Долги юродивых друг другу и всему миру растут.

Попытка из общего российского бюджета кормить только несколько мировых семейных кланов в очередной раз провалилась. Поэтому кланы обиделись и подвергли российский бюджет секвестру. На что, в свою очередь, обиделись юродивые и принятие нового бюджета годами блокировали или пытались его «раздуть», чтобы всем хватало. «Помазанники» вопрошали: «Зачем он нужен, этот бюджет, если даже в огромной и богатой России никто не знает, что с ним делать, если его нельзя разворовать».

Мировой Валютный Фонд, щедро одаривавший Россию деньгами в надежде келейно делить её бюджет, может быть, впервые за историю своего существования надорвался, споткнувшись на глупости и жадности молодых реформаторов своих же учеников. Надорвался до такой степени, что принялся финансировать все выборные должности от глав районных администраций до выбора Президента, чтобы хоть как — то возвращать свои деньги. Но и тут МВФ столкнулся с величием российских юродивых и их бессмертными опытами.

Так, во многих кабинетах руководителей МВФ появились портреты замечательного русского физиолога Павлова в окружении премилых собачек и ниже надпись: «У российского чиновника слюноотделение начинается только при виде бакса». А это опять расходы на «слюнавчики».

В одно и то же со Странником время в Москву из глухой провинции приехал человек в мятых брюках, рваных башмаках и грязном китайском пуховике, чем сразу привлек к себе внимание вокзальной милиции. Его остановили, проверили документы, спросили, как он дошел до такой жизни, имея постоянное место прописки, посоветовали убираться из Москвы и отпустили.