Евгения Кононенко - Без мужика

Ты заканчиваешь школу, поступаешь в университет на математический факультет. Там должно быть много парней. Тебе очень хочется нарушить семейную традицию железобетонной порядочности. Порядочная девушка — скользкий эвфемизм для обозначения непривлекательной. Для девушки хуже всего слыть некрасивой, в сто крат хуже, чем гулящей. Замуж выходят те, что гуляют. Путь к замужеству проходит через блуд. Ты не знаешь ни одной истории, чтобы парень не женился на той, которая от него забеременела, — излюбленный сюжет украинской классической литературы. Знаешь немало счастливых молодых женщин, которые вовремя отдались и теперь ходят на лекции с огромными животами и массивными обручальными кольцами. Дома ты рассказываешь про них.

— Так для чего им в таком случае университет? Как они собираются учиться?

Неужели твои домашние наивно предполагают, будто ты УЧИШЬСЯ? Как и большинство девчонок, кантующихся на этом гнилом факультете, ты знаешь: главное — замуж. На курсе примерно двести человек. Девочек больше. Ты хочешь любви и не хочешь никакой науки. Ты ни в кого не влюблена, тебе ни на йоту не нравится ни один парень с твоего курса. Ты и до сих пор не понимаешь, как можно влюбиться на расстоянии, если друг другу не сказано ни единого слова. Но в студенческой галактике периодически возникают ситуации, когда знакомая физиономия вдруг становится необычайно симпатичной, и начинается новая жизнь. Обычно это происходит «на картошке», куда студенты ездят осенью. Но тебя туда не пускают, хоть ты тресни! Это мотивируется не обороной твоей моральности, а беспокойством о здоровье. Хотя, наверное, они тайно благословляют болезнь в анамнезе, предоставляющую возможность получать справки об освобождении от полевых работ. А то бы пришлось посылать дите в зону неконтролируемого блуда. Мама рассказывает, как одна девушка, возвращаясь с «картошки», умерла прямо в поезде. Но умирает, да еще в поезде, одна на сотню тысяч. А в кусты бегает каждая вторая. Несложно понять, ЧТО именно так пугает твоих маму и бабушку.

А еще есть студенческие туристические поезда, студенческие лагеря, строительные отряды. Там тоже романы закручиваются легче, чем в аудиториях, но и туда тебя тоже не пускают. Маме говорят: «Оттуда приедет не твоя дочка, а бог знает кто». Мудрые слова. Мама и бабуся руководствуются ими, планируя свое свободное время. И на отдых тебя, уже студентку, вывозит мама. Отпустить ребенка с подружками к морю? Это все равно, что своими руками отдать ее в публичный дом!

— Ты барахолишь университет! А годы идут! Ты их не вернешь! — периодически выговаривает тебе мама, имея в виду, что в университете ты не занимаешь того места лучшей из лучших, которое уверенно занимала в школе. Но ты уже несколько раз побывала на занятиях кружков для сильных студентов, но ни с одним парнем не познакомилась ближе. Поэтому и бросила эти дурацкие занятия. Ты и лекции-то — по программе — понимаешь через пень-колоду, а на кружках все вообще разговаривают на языке, который ты никогда не изучала. Умные парни что-то пишут на доске и кидают презрительные взгляды на глупых девчонок, которые пришли неведомо зачем. Да, мама абсолютно права: университет для тебя проходит даром. Потому что, если не выйдешь замуж студенткой, потом придется сидеть в девках, как она сама — до тридцати лет. Пока не подберет какой-нибудь престарелый маменькин сынок. Или вообще не выйдешь замуж.

— И ничего страшного! Дочь Герцена тоже — представь себе! — вообще не выходила замуж! — выкрикивает мама. Она коллекционирует информацию про знаменитых женщин, имевших за всю жизнь не более одного мужика.

— А как же Ахматова?

На этот вопрос маме ответить нелегко. Она любит стихи Ахматовой и вместе с тем знает, сколько романов было у великой поэтессы.

— Зато Леся Украинка была совсем не такой! А какие стихи! Не хуже, чем у Ахматовой!

Ты не получила религиозного воспитания, и у тебя очень приблизительное представление о святых великомученицах и о том, как они героически блюли свою девственность. Но твое внимание всячески привлекают к неклерикальному иконостасу выдающихся порядочных женщин всех времен и народов. Ты же потихоньку выстраиваешь альтернативный иконостас не менее выдающихся женщин, которые и дня не сидели БЕЗ МУЖИКА. Как сидишь ты. Проклиная мир, который тебя породил, вырастил и не отпускает из своих целомудренных когтей.

Но естественно, когда очень хочешь вляпаться в историю, так непременно и вляпаешься. На твою голову сваливается твоя первая морока. Он очень высокий, в очках, зимой завязывает «уши» меховой шапки под подбородком, и разговаривает очень высоким бабьим голосом.