Ивлин Во - Пригоршня праха

- Но, мистер Грейсфул, я уверена, что он не собирался оставаться за границей так долго. Не хотел же он, чтобы я осталась на мели, правда ведь?.. Правда?

Мистер Грейсфул помолчал и слегка поерзал на стуле.

- Откровенно говоря, леди Бренда, боюсь, что именно таковы были его намерения. Я поднял этот вопрос незадолго до его отъезда. Он был неколебим.

- Но неужели ему позволят так со мной поступить? То есть я хочу сказать, неужели брачный контракт не дает мне никаких прав или что-нибудь в этом роде?

- Вы ничего не можете требовать, не обращаясь в суд. Вы могли бы найти поверенных, которые посоветуют вам предпринять подобный шаг. Не стану уверять, что я хотел бы стать одним из них. Мистер Ласт будет биться до последнего и, я думаю, при сложившихся обстоятельствах, суд вынесет решение в его пользу. В любом случае это будет затяжное, дорогостоящее и несколько сомнительное судебное дело.

- А, понимаю... ну что ж, раз так, значит так, правда?

- Другого выхода и впрямь нет. Бренда встала.

Лето было в разгаре, сквозь открытые окна виднелись купающиеся в солнечных лучах сады Линкольнз-инн.

- И еще одно. Не знаете ли вы, то есть не можете ли вы мне сказать, сделал ли мистер Ласт другое завещание?

- К сожалению, я не имею права обсуждать этот вопрос.

- Да, конечно. Извините, если я задала неделикатный вопрос. Я просто хотела знать, на что мне рассчитывать.

Она застыла на полдороге от стола к двери и выглядела совершенно потерянной в своем пестром летнем платье.

- Наверное, я могу вам кое-что сказать, чтоб вы знали, чем руководствоваться. Предполагается, что Хеттон отойдет родственникам мистера Ласта - семье Ричарда Ласта из Принсес-Рисборо. Зная характер и взгляды мистера Ласта, вы могли б предвидеть, что он наверняка завещает состояние вместе с поместьем, чтобы оно содержалось в том виде, который мистер Ласт считает подобающим.

- Да, - сказала Бренда. - Я могла бы и догадаться. Ну что ж, до свиданья.

И она очутилась одна на ярком солнечном свету.

Тони провел весь день один: то и дело он куда-то проваливался и терял ощущение времени. Он немного поспал; раз или два он вставал было из гамака, но ноги у него подкашивались и перед глазами все плыло. Он попытался проглотить что-нибудь из еды, оставленной доктором Мессингером, но безуспешно. Только когда стемнело, он понял, что день прошел. Он зажег фонарь и стал собирать дрова для костра, но сучья падали из рук; каждый раз, когда он нагибался, у него темнело в глазах, так что после нескольких попыток он в сердцах швырнул охапку на землю и залез обратно в гамак. И там, укутавшись в одеяло, заплакал.

Через несколько часов после наступления темноты свет лампы. стал тускнеть. Тони с трудом перегнулся через край гамака и потряс ее. Лампу надо было залить. Он знал, где керосин, и пополз туда, сначала держась за веревки гамака, потом за ящики. Он нашел канистру, вынул затычку и стал наливать лампу, но руки у него тряслись, а голова так закружилась, что пришлось закрыть глаза; канистра перевернулась и с тихим журчанием вылилась на землю. Осознав, что случилось, Тони снова заплакал. Он лег в гамак, и через несколько минут свет совсем ослаб, мигнул и погас. От рук и намокшей земли разило керосином. Тони лежал в темноте и плакал.

Перед рассветом лихорадка вернулась, и настырная шайка призраков снова морочила ему голову.

Бренда проснулась в таком подавленном настроении, что хуже некуда. Предыдущий вечер она просидела одна в кино. Она проголодалась - ей не удалось толком поесть, - но у нее не хватило духу пойти одной в ресторан, где подавали поздний ужин. Она купила в ларьке мясной пирог и понесла домой. Выглядел он очень привлекательно, но приступив к еде, она обнаружила, что у нее начисто пропал аппетит. Когда она проснулась, остатки пирога валялись на туалетном столике.

Стоял август, и она осталась в городе одна. Бивер в этот день высаживался в Нью-Йорке. Он послал ей телеграмму с полпути, что путешествие идет прекрасно. Больше она о нем не слышала. Парламент распустили, и Джок Грант-Мензис поехал с ежегодным визитом к своему старшему брату в Шотландию. Марджори и Аллан в последний момент вскочили на яхту лорда Мономарка и теперь в неге и роскоши плавали вдоль берегов Испании, посещая бои быков (они даже попросили ее присмотреть за Джинном). Мать ее жила на Женевском озере в шале, которое ей всегда отдавала на лето леди Энкоридж. Полли была всюду и везде. Даже Дженни Абдул Акбар путешествовала вдоль берегов Балтики.