Зденек Плугарж - В шесть вечера в Астории

— Что там такое?

— Дальнозор, — важно ответил какой-то господин в темном плаще; несколько человек помоложе с усмешкой оглянулись на этого борца за чистоту родной речи.

— Наверное, какой-то учителишка чешского языка, — шепнула Крчме совершенно незнакомая молодая женщина; Крчма невольно поежился.

Из-за голов столпившихся он разглядел наконец в витрине ящик с кнопками и экраном величиной с открытку. Вокруг толковали, что скоро начнутся регулярные передачи, и Крчма пошел дальше, испытывая возвышающее чувство сопричастности драматической эпохе, отмеченной прогрессом во всех областях, А там, в маленькой, но со всеми удобствами квартире, молодая мать кормит чудесного здоровенького младенца, а в сердце у нее одни колючки…

Он поднялся на третий этаж современного здания — кафель на стенах, стекло, чистота, — постучал в знакомую уже дверь. Голос Мариана откликнулся: «Войдите!» На кушетке в его кабинете сидит незнакомая девушка в белом халате — сигарета в пальцах, весь вид довольно-таки фамильярный: спиной прислонилась к стене, одну ногу подогнула под себя и туфлю сбросила. Когда Крчма вошел, она, поколебавшись, все-таки встала, Мариан представил ее: Надя Хорватова.

— А, так вы тот самый пан профессор, о котором и по сей день вспоминают бывшие ученики! — Девушка оживилась. — Мне уже про вас Мариан рассказывал…

Тон Нади, видимо, не понравился Мариану, он недовольно посмотрел на нее, хотя Крчма прочитал в лице девушки, пожалуй, одно только любопытство, смешанное с некоторым вызовом. На низеньком шкафчике в углу он заметил небрежно прикрытые две чашки с гущей черного кофе на дне; от кофейника, стоявшего на выключенной плитке, еще поднимался слабенький парок.

— Понимаете, у нас в подвале курить запрещается. — Она неаккуратно стряхнула пепел мимо пепельницы, хотя та стояла у нее под рукой на кушетке, и надела сброшенную туфлю.

Такого простодушного объяснения от столь самоуверенной особы Крчма не ожидал. Невольно улыбнулся: значит, уважаемые, все-таки между вами есть кое-что. Немножко. (А может, и больше чем немножко?) И перед глазами его всплыло смуглое, немного печальное личико Миши. Но что я могу поделать, если меня неизменно занимает все, что ее касается — а ведь это касается ее безусловно…

Девушка дождалась, чтобы Крчма сел, и села сама, перекинув через колено красивую ногу. Ее белый халат распахнулся, под ним оказался модный жилет светло-коричневой кожи. Крчма не очень разбирался в дамских модах, однако догадался, что при нынешней послевоенной скудости такой жилет — вещь редкостная. Сноп солнечных лучей, упавший в окно, нашел ее нежное лицо — лицо лисички с каким-то настойчивым выражением больших неспокойных глаз. Когда Надя подносила ко рту сигарету, на запястье у нее слабенько звякали узенькие браслетики — простая бижутерия, зато кулон на цепочке метнул голубой отсверк настоящего бриллианта. Кушетка — несколько необычный предмет для кабинета, скомбинированного с небольшой лабораторией; сдается, Мариан ее таки часто использует… И снова подумалось ему об одинокой, преданно ожидающей Миши… А Мариан в этой ситуации держится с невозмутимым спокойствием!

В дверь энергично постучали, и в тот же миг в кабинет стремительно влетел человек в развевающемся белом халате.

— Графы заполнили? — вошедший только сейчас заметил посетителей. Мариан, познакомив его с Крчмой, ответил:

— Еще одна табличка осталась, товарищ доцент. Я потом принесу вам все сразу.

Меж тем Надя встала, на сей раз с довольно робким видом. Доцент бесстрастно, едва заметным кивком простился с Крчмой — аккуратный пробор в светлых волосах в сочетании с холодными голубыми глазами почему-то придавали ему нагловатый вид. Он еще скользнул взглядом но картонной дощечке на двери с надписью «Делай сразу!», по пепельнице на кушетке с двумя окурками, на которых краснели следы губной помады.

— Мыши, которые околели ночью в лаборатории коллеги Шимандла, еще не убраны. Так что будьте любезны! — строго бросил он Наде.

— Откуда мне было знать, что они сдохли?

— Я был у него, когда он сказал вам это по телефону! — Доцент повысил голос, над белоснежным воротничком на шее у него вздулась голубая жилка. — И, с вашего разрешения, мы не в дискуссионном клубе, а на работе!

Дверь за ним захлопнулась — но, может быть, он не хотел так грохать.

— Интересно, за что его опять изругал Мерварт, что он так…

— Последние слова доцента Пошваржа могли относиться к нескольким адресатам, от одного до трех, — молвил Крчма. — Понимаю, я пришел не вовремя, и сейчас это исправлю. Ты берись за свои графы, а я схожу к Камиллу.