Зденек Плугарж - В шесть вечера в Астории

Он еще поломался немного, а пока его уговаривали, Крчма поймал себя на том, что по жилам его растеклось вдруг чувство возвышенной гордости. Обычно цитируют классиков, они же цитировали меня! Нет, это недостойная, глупая гордость, но ведь они — по крайней мере некоторые из них — действительно, кажется, думают, как я, и говорят моими словами. Что ж, гордость это или нет, а все-таки я, пожалуй, немало для них значу. А если так, то мог ли я в своей учительской карьере добиться большего успеха?

Пан Понделе отпил глоток гамзы, поерзал немного, наконец встал.

— Говорилось тут о силе пана профессора, — Понделе явно истолковал реплику Пирка по-своему. — А я могу добавить к этому, что ему было откуда этой силы набраться. Вы, мальчишки и девчонки, верно, не знаете, потому как пан Крчма никогда не рассказывал о себе, а я за сорок лет, что прослужил при школе, все-таки докопался: происходит пан Крчма из семьи людей статных, рослых и благородного ремесла. Отец его был не только великим силачом, но и колокольных дел мастером, прославленным далеко за пределами города Полички, я его представляю себе вроде Лешетинского кузнеца. Еще в прошлом веке, при австрийской монархии, отлил он для разных надобностей много колоколов. И среди них колокол для церковки святой Катержины, весом в полтораста килограммов. А лестница на высокую колокольню вела узкая, староста с помощниками никак не придумают, как поднять туда этакую махину. Даже пожарные не могли справиться. В конце концов городской архитектор решил, что придется опустить с колокольни прочный крюк, а внизу, при канатах, подрядить шестерых здоровенных парней, не мозгляков каких-нибудь!

Пан Понделе отхлебнул еще вина и от волнения заговорил более изящным слогом.

— Дело было в субботу. На другой день, в воскресенье, собираются горожане к мессе, вот уже и священник идет с двумя министрантами, и вдруг над головой у них раздается звон нового колокола, и могучий голос его отражается эхом от недальнего леса! Все чуть на колени не попадали: видно, чудо свершилось, и наша святая Катержина сделается местом паломничества, вроде Лурдской пещеры или Вамбержиц! И представьте, в чем разгадка: Матей Крчма, отец нашего пана профессора, поздним вечером в субботу внес по ста шестидесяти ступеням свой колокол, это полтора-то центнера, на собственных плечах аж под самый купол колокольни! После этого чего удивляться, что пан профессор в молодости поднял в Сокольском клубе сто тридцать пять килограммов! Однако, по моему глупому разумению, сила пана Крчмы заключается еще кое в чем, и вы это хорошо знаете, потому как вечно шастали к нему за советами: он всю жизнь не только учил мальчишек и девчонок, он при этом еще учил их познавать самих себя и всегда примериваться, полезный ли он человек для других людей и для всей нашей жизни, которая не всегда усыпана розами.

Пан Понделе поднял бокал трясущейся от волнения рукой.

— А потому пожелаем пану профессору долгой жизни, друзья, и будем этого человека ценить. Колокола льют из благородного металла. Не знаю, можно ли так сказать, не заругает ли меня пан профессор, но порой мне кажется, будто в нем звонят колокола его отца…

Пана Понделе наградили дружными аплодисментами— и на сей раз без всяких выкриков.

— А не пора ли наконец прекратить это представление, а, дядюшка? — крикнул Крчма-

— А вы не вмешивайтесь, пан профессор, у меня своего ума хватает.

— Сохрани нас всех господь при здравом уме!

Наконец, к облегчению Крчмы, в углу запустили магнитофон, и Камилл объявил традиционный сольный танец для почетных гостей. Первой к Крчме подошла Мишь, к Понделе — Ивонна. Биологический возраст не всегда совпадает с календарным: всего несколько танцев — и Руженке пришлось отвести своего партнера к стулу, а другой одноклассник, главный врач одной из пражских больниц, извлек из кармана какое-то лекарство (хоть был хирургом) и со знанием дела принялся внушать товарищу, что, если у того сердце не в порядке, нечего демонстрировать девчонкам, какой он мастер твиста…

Общая касса была уже исчерпана, кто хотел, заказывал новые бутылки за свой счет: сделал это и Крчма. Ивонна, разговаривавшая с Мишью, расслышала это и отвела официанта в сторону: — Не вздумайте принимать деньги от пана профессоpa: во-первых, он наш гость, а во-вторых, новоиспеченный пенсионер!

Но Крчма это расслышал и накинулся на Ивонну:

— Не хватает еще, чтоб ты мне в дееспособности отказывала! Что ты себе позволяешь, дерзкая? Мы с тобой вместе в школу не ходили!