Зденек Плугарж - В шесть вечера в Астории

Мариан ушел, в квартире осталась оглохшая тишина, Мишь слышала звук собственных шагов. Одинокая рыбка в аквариуме бесцельно сновала от стенки к стенке стеклянной своей тюрьмы. Мещанская, образцово прибранная квартира — какой контраст с богемным беспорядком, который умеют создавать вокруг себя женщины от искусства! Но я-то не художница, да и квартира, в общем, не совсем моя: платит за нее Мариан. Я не связана восьмичасовым рабочим днем — здесь мог бы бегать ребенок, и я была бы при нем. Но Мариан не хочет детей. Потому что убежден мещанский культ семьи тормозит работу настоящего ученого, имея ребенка, он не сумеет полностью отдаваться научной работе; похоже, люди такого сорта почти никогда не испытывают потребности в личных привязанностях… А я? Неужели мой окончательный удел и мой долг — роль статистки, всего лишь предмета украшения, да и то как сказать?

Вынула из шкафа осеннее пальто, вышла из дому. Все-таки везет иногда: Пирк оказался дома, стол завален учебниками— зубрит.

— До чего великодушны — при моей новой диспетчерской службе, предоставляют мне иногда даже свободное время для учебы! — сказал он, как бы извиняясь.

— А мне это сейчас на руку. — Мишь протянула ему письмо Ивонны.

Пирк стал читать, как всегда при чтении беззвучно шевеля губами.

— Ты уже пил кофе? После обеда. мне не хотелось, а теперь хочу.

— Возьми и сделай, — пробормотал он, не отрываясь от письма.

Мишь прошла в ванную, где на табуретке стояла старенькая электроплитка и висел цветастый женский халат.

— Дура баба, — лаконично изрек Пирк, когда Мишь вернулась с кофе; письмо Ивонны уже валялось на столе. — Нужно ей это было! И никто ведь не поможет выбраться из дерьма — далековато забралась…

— Мариан вроде тоже так думает. Наверное, вы оба правы, а мне почему-то жалко, что вы правы. Мне бы хотелось надеяться на лучшее. Как по-твоему, что сказал бы Роберт Давид?

— Тебе хочется его спросить, по твоему носу вижу — не терпится показать ему письмо. Знаешь что — в таком случае пошли! — Он с удовольствием захлопнул учебник. — Странно, правда, что наша совесть живет по другому адресу…

Пирк набросил пальто, и они отправились.

— Ты когда женишься? — спросила по дороге Мишь.

— Об этом меня уже и та спрашивала, которую это касается.

— Не очень ты разговорчив, когда речь о твоих личных делах. — Мишь искоса глянула на его крепкую скулу. — Иной раз мне кажется, ты только даешь что-то нашему обществу взаимопомощи. Никогда тебе не было нужно ни оно, ни кто-то из нас. И ничего хорошего в этом нет. Время от времени не вредно и тебе испытать минутку слабости… У дверей дома Крчмы столкнулись с пани Шарлоттой, она возвращалась с прогулки. Кажется, сегодня был один из редких у нее светлых дней.

— Надеюсь, вы не собираетесь сторожить мою Лоттыньку, — на удивление сердечным тоном заговорила пани Шарлотта. — Прошу, господа, входите!

После чего она закрылась в своей комнате и больше не показывалась.

Мишь по привычке рассматривала коллекцию старинных гравюр — не прибавилось ли чего-нибудь новенького.

— Отца-то навещаешь на стройке? — спросил Крчма, когда все трое уселись в кресла вокруг журнального столика. — Когда был там в последний раз?

— Да месяца два назад… Некогда, все учусь. Ну и совет вы дали — в технический вуз!

— Не я же тебя туда послал.

— Кабы не вы — живым бы меня туда не вперли.

— Что Гейниц? Я с ним виделся как-то летом.

— Смета на ихнюю плотину достигает чуть ли не миллиарда, что не мешает ему в конце каждого месяца три дня выискивать ошибку в двугривенный…

Почему Роберт Давид вздохнул при этих словах? — подумала Мишь. И как-то лукаво усмехнулся в свои рыжие усы…

Она вынула из сумочки письмо Ивонны.

Во время чтения лицо у Крчмы подергивалось. Потом его невероятно курчавые, никогда не подстригаемые брови высоко поднялись. Он оторвался от письма, опустил руку и с каким-то упреком глянул на Мишь. Ага, дочитал до того места, где Ивонна пишет, как он ей приснился. Закончив читать, Крчма нервным движением запихнул письмо обратно в конверт.

— Раздавить ее, как змею! — Он швырнул письмо на стол. Встал, прошелся по комнате, похлопывая себя по карманам в поисках портсигара. — Не для того я читал с вами «Мысли» Паскаля, чтоб вы барменшами становились! — накинулся он на Мишь.

— Почему вы на меня-то кричите, пан профессор, на порядочную домохозяйку?

— Потому что этак она потаскушкой станет, если уже не стала! Я еще не встречал ни одной женщины за стойкой бара, которая не согласилась бы подработать!