Зигфрид Ленц - Живой пример

— Какие прекрасные астры, — восклицает госпожа Зюссфельд и, указывая на вешалку, добавляет: — А здесь можете повеситься.

Вот так, теперь они гуськом шагают в столовую, впереди Рита Зюссфельд, — молния на ее спине затянута только до половины, может, крючки бюстгальтера притормозили ее ход; им навстречу, поднявшись, как по команде, с древней-предревней софы и протянув приветственно руки, идут Марет и Хайно Меркель. Они так бесшумно выдвигаются с заднего плана, что создается впечатление, будто сошли с одного из бесчисленных портретов, изображающих тощих зайцеголовых предков, кои взглядами подвергают посетителей проверке на платежеспособность, или высвободились из нескончаемого ряда бюстов, застывших в безглазом величии, ожидая наступления следующего ледникового периода.

…Разрешите познакомить. О вас я уже много… Очень приятно… Весьма рад лично познакомиться… Очень приятно. Только не крест-накрест. И я также весьма рад… А теперь, пожалуйста, к столу.

Янпетер Хеллер, которого не только это знакомство, но вообще любое знакомство раздражает, глядит на накрытый стол и представляет себе: в следующий миг на эти умопомрачительно крохотные горшочки и мисочки, наполненные овсяными хлопьями, хрустящими пшеничными зернами, корнфлексом и кукурузой, налетят тучи окрестных птиц, которые уже собрались в саду и только поджидают сигнала Риты Зюссфельд. Жалкие ржаные печеньица, белесые гренки, едва различимые кусочки ветчины и наперстки с джемом, да это же наверняка, думает он, птичий завтрак; воробьи и зяблики вот-вот влетят, чтобы, бранясь и растопырив крылья, наброситься на корм. Да тут и думать нечего, это, конечно же, птичий завтрак.

— Пожалуйста, угощайтесь, ешьте, пожалуйста, и вы, господин Хеллер, — говорит Марет, сестра Риты Зюссфельд, одетая во все черное, и, подавая пример, накладывает три пшеничных и четыре кукурузных зернышка на свою тарелку, после чего утомленно вздыхает и, скосив глаза, скептически изучает всю эту груду, как бы решаясь на непосильное дело, но внезапно с какой-то неожиданной радостью начинает поглощать еду. Рита Зюссфельд следует ее примеру. Хайно Меркель следует ее примеру, а что делает Валентин Пундт?

Старый педагог, у которого вкушенное с утра «Истошное кукареку» точно запалило костер в желудке, опустошает, крутанув ножом один-единственный раз, масленочку, опустошает, вертанув ложкой, мисочку с джемом, шлепает то и другое — масло и джем — на два хрустящих хлебца, наклеивает на каждый намазанный хлебец ненамазанный, что кажется ему, однако, недостаточным, и складывает двойные хлебцы в четырехэтажный бутерброд, в который с аппетитом под недоумевающими взглядами сестер впивается зубами. Сразу можно понять, что Пундт, назвавший про себя их трапезу «завтраком добропорядочных должников», полон решимости не лишать свое тело пищи, которую оно привыкло получать по утрам; а потому Хайно Меркеля перестраховки ради посылают дополнительно за хлебом, вдобавок поручают принести помидоры и сыр.

— Чаю, пожалуйста, кто хочет чаю с сахаром?

Разумеется, Хеллер, он протягивает Рите Зюссфельд чашку и слышит, что она спрашивает, неужели же вместе с ее предложением погиб весь их проект; ведь у них всего две возможности: либо просить, чтобы их освободили от договорных обязательств, либо продолжать работу, надеясь откопать все-таки модель живого примера, который все примут единогласно. Она признает, что при составлении хрестоматии для немецких школьников тексты именно в раздел «Примеры из жизни — жизнь как пример» следует отбирать наиболее тщательно; три предложенных текста не выдержали испытания; следовательно, можно либо подать в отставку, либо продолжать работу. Она просит у них четкого ответа, присутствие ее сестры и двоюродного брата пусть их не смущает, те в курсе дела и привыкли к жарким спорам. Итак, что же будет?

Они сидят в светлой, битком набитой вещами столовой, теснимые бюстами и портретами, и, ничуть не удивляясь резкости поставленного вопроса, молчат в нерешительности; слышно лишь легкое похрустывание хлебцев, поскребывание, пережевывание и прихлебывание. В одном Пундт уверен: если они откажутся от заказа, найдутся другие, кто его примет, и у тех, других, надо думать, не возникнет никаких трудностей, они слепят желаемые примеры и запекут в страницы хрестоматии. Быть может, только из-за это го им следует продолжать, только чтобы предотвратить подобный конец; а теперь, пожалуйста, передайте-ка мне помидор.