Зигфрид Ленц - Живой пример

— Странно, что опытом не удается поделиться и передать его по наследству тоже нельзя. Словно каждый из нас не желает ни от чего себя избавить. Вам так не кажется, господин доктор?

— Вытяните руки перед собой и дышите равномерно… Так, хорошо…

Этот металлический кружок присосался, что ли, к его спине?

— Видите ли, что до Шарлотты, то у меня в опыте общения с ней есть бесспорное преимущество перед вами, и я не только могу, но и готов бесплатно им с вами поделиться.

— Мне думается, здесь ничего нет, господин Хеллер, говорит врач, — и все же вам следовало бы сделать контрольный снимок. Я дам вам адрес одного моего коллеги.

— Когда слушаешь, как вы говорите, а вернее, как вы молчите, сразу же ощущаешь влияние Шарлотты, — продолжает Хеллер. — Уже и Штефания теперь знает, на какие вопросы лучше не отвечать.

— Можете одеваться, господин Хеллер.

Тормелен возвращается к письменному столу, пишет что-то крупным почерком на прямоугольном листке и подсовывает его под бювар, в то время как Хеллер натягивает свитер, с трудом сдерживая сардонический смех.

— Присядьте, пожалуйста.

Итак, заключение: необходимо, конечно, изучить все данные исследования, оценить их во взаимосвязи, но уже сейчас, после беглого обзора, он может его успокоить: в общем и целом, а это самое важное, господину Хеллеру нечего тревожиться. Хеллер не удивлен и не обрадован, он, собственно, всегда так и думал, и сидит здесь только для того, чтобы перейти к интересующей его теме, но врач не дает ему для этого никакого повода, он заставляет его слушать, выкладывая подряд все только что полученные сведения о Хеллере и объясняя, почему они оба — и врач, и пациент — могут быть совершенно спокойны. Как тщательно выбирает он слова, думает Хеллер, все данные осмотра он излагает как некую эпическую повесть, безостановочно и неумолимо. И как только Хеллер хочет наконец что-то сказать, Тормелен изрекает очередное предостережение и повторяет просьбу непременно сделать контрольный снимок, но говорит он это, уже не сидя за столом, а направляясь к двери, так что Хеллеру ничего не остается, как тоже подняться со стула и двинуться к выходу. Однако он все же ухитряется выкинуть последнее коленце, сказав доктору в спину:

— Раз вы так довольны мной, господин доктор, то, надеюсь, вы не откажетесь выдать мне свидетельство о моей пригодности к брачной жизни.

Тормелен оборачивается и глядит на него с каким-то особым выражением, которое можно понять как сожаление.

— Само собой разумеется, — говорит он уже у раскрытой двери, — все результаты осмотра будут вам выданы в письменном виде.

Хеллер не ожидал такого финала, у него возникает ощущение, что рот его наполняется горькой, вяжущей жижей, какая скапливается в курительной трубке, он делает вид, что не замечает руки, которая протягивается ему, правда, невнятно, а так, словно бы на всякий случай, и сгибается в поклоне, который ему тут же кажется чересчур подобострастным.

Он так нежданно, так внезапно очутился в приемной, что поначалу даже не находит слов, чтобы обратиться к Шарлотте, которая на своем командном мостике изображает чрезвычайную занятость, склоняясь то над ящиками с медицинскими картами, то над пишущей машинкой. Да, плащ, ему надо бы прежде всего взять из приемной свой плащ, хотя бы потому, что там нет уже ни одного свободного стула; все ожидающие пациенты пристально глядят на него, стараясь что-то уловить в выражении его лица, быть может надежду на благополучный исход своих собственных опасений.

— Видишь, Шарлотта, все обошлось вполне благополучно, — говорит Хеллер, — зато мне теперь нечего тревожиться.

Он кажется себе сейчас куда более низкорослым и хлипким, чем был, когда пришел. Шарлотта же, напротив, стала еще более недосягаема на своем командном мостике, и под этой надежной защитой, в полной безопасности, она может себе позволить невыносимо медлить с ответом.

— По твоему виду не скажешь, что ты так уж всем доволен, — говорит она, бегло окинув его взглядом.

— Я? Меня во всех отношениях успокоили, я в полном порядке, получу еще письменное заключение, так что меня можно в известном смысле поздравить.

Чтобы сократить расстояние между ними, он подходит вплотную к высокому ящикообразному пульту, следит, забавляясь, за суетливой деятельностью Шарлотты, которой она пытается отгородиться от него, поворачивает голову вправо и влево, как болельщик на соревнованиях по теннису.

— Ты меня нервируешь, — говорит Шарлотта, — разве ты не видишь?