Григорий Арутюнян - Авое, Тифлис

— Под мощной струей горячей воды он стал торопливо мыться, думая, что вода может вот-вот кончиться. Он очень спешил. Мыло все время ускользало из рук, а, намылившись, как назло не смывалось. Заметив это, Арсен, улыбаясь, сказал: "Не торопись Вагаршак, эта целебная вода послана Богом из природных источников. Она течет здесь веками. А мягкая и шелковистая она, потому, что в ней много полезной для кожи серы. Купайся спокойно, сколько хочешь. А сейчас лучше зайди в бассейнчик-хауз, он тоже в нашем распоряжении". Голос Арсена и без того мощный, звучал еще сильней, благодаря сильной акустике. Мальчик все это время находился как во сне. Он еще не мог осознать происходящее с ним.

— Закончив с купанием, они немного отдохнули в предбаннике. Вагаршак переоделся во все чистое. Всю его старую одежду Арсен завязал в узелок и передал банщику. Поблагодарив, и попрощавшись с ним, они вышли на улицу. Был душный, летний, тифлисский вечер. Майдан был полон людьми, все были веселы и улыбались друг другу. Отовсюду — из ближайших домов, проезжавших фаэтонов, доносились звуки зурны и пения. Перед духанами за столиками на улице сидели люди, шумно беседовали, произносили тосты. Арсен с мальчиком тоже сели за один из свободных столиков. К ним тут же подскочил веселый и забавный человек в широких шароварах. "Почет и уважэни, Уста Арсен! С легким паром! Но его нужно остудить! Чем пожелайте сделать это?!". — "Спасибо, дорогой! Мне принеси, пожалуйста, как всегда, кружку пива, а для молодого человека — прошу любить и жаловать! — бутылочку холодного лимонада!". — "Сэчас, через час, сию минуту, генацвале!" — ответил веселый человек и исчез, но тут же, вновь, появился и поставил им на столик большую кружку с пивом и бутылочку с лимонадом. Достал пробочник и, ловко зажав бутылочку между ногами, стал вытягивать пробку. Раздался легкий хлопок. Он артистично наполнил искрящуюся жидкость уже в маленькую, стеклянную кружку для мальчика, и, сказав: — "Пэйте на здоровье!", удалился. Янтарная жидкость сверкала через грани стекла, брызги мельчайших, холодных пузырьков обдавали лицо и щекотали в носу…

Медленно, маленькими глотками пил мальчик, впервые в жизни, этот чудный напиток, продолжая слушать Арсена, разговоры вокруг. И что удивительно — он все понимал! Понимал доселе незнакомый ему говор через интонации, паузы, взгляды, жестикуляции. Он все еще не осознавал происходящего с ним. Не осознавал, что это Тифлисъ, умеющий очаровывать, начинал свое колдовство. Мальчик с упоением растворялся в этом чуде. Он открывал для себя новый мир — город, улочки, бесчисленные лавки и мастерские, людей, речь, жестикуляции, мелодии. То, что открывалось перед ним несколько отличалось от его представления города — где, как ему казалось, большие дома, масс а хмурых людей, занятых делом, богачей — в кутежах и увеселениях и, самой опасной категории горожан — жуликов, воришек и пройдох.

Тифлис удивил его. Здесь не было, хмурых и злых лиц — все были заняты и все были веселы. Все предавались кутежам и застолью и богач и бедняк, и порой было трудно понять, кто правит "балом". Трудно было определить и жуликов и пройдох — все были готовы искренне помочь ближнему, проявляя при этом благородство. Грубый обман и издевка не принимались. Все вокруг напоминало веселую и добрую игру, где не бывает проигравших и обиженных. Каждый виртуозно исполнял в ней свою роль и только свою. А дирижером в этом представлении был, конечно, Тифлис! Как описать его пером, чтоб не повториться! Он многолик, многоголосен, многоцветен и многогранен, сверкающий со всех сторон по-разному, но одинаково ярко и гармонично. Он вне географии и измерений. Одинаково ленив и безудержно азартен. До странности наивен и хитер. Весел и грустен. Традиционен и непредсказуем. Подвластен времени, но юн.

— Прошло время, и надо было решать, что делать мальчику дальше. Арсен предложил продолжить учебу в школе и с осени Вагаршак стал ходить в ближайшую армянскую школу, начав снова с первого класса. Несколько странно выглядел он, провинциальный подросток, среди малышей-однокашек. Малыши подтрунивали над ним, учителя относились с пониманием и терпением.