Сомерсет Моэм - Покоритель Африки

Однако при виде отца — затравленного, так сильно переменившегося с последней встречи (что отмечал еще Дик в ходе процесса) — гнев отступил, осталась одна жалость. Люси горько укоряла себя. Как могла она быть столь бесчувственной к его мучениям? Сначала отец не мог вымолвить ни слова. Он молча смотрел то на сына, то на дочь умоляющим взглядом и прочел крайнюю степень отчаяния на лице Джорджа. Тот стыдился смотреть на отца и отводил взгляд. Фред Аллертон внезапно постарел и как-то усох, его лицо осунулось, а кожа была пепельного оттенка, словно у умирающего. Держался он смущенно, словно стеснялся своих посетителей. Люси страшно переживала, что не может обнять отца. Совершенно сломленный, тот расплакался.

— Доченька, ты теперь меня ненавидишь? — прошептал он.

— Что ты, папа, я люблю тебя еще сильнее, чем прежде.

Люси говорила от всего сердца. Девушку терзала совесть, она мучительно перебирала в уме, могла ли еще что-то сделать, чтобы предотвратить катастрофу.

— Я не хотел, — сокрушенно выдавил он.

Люси смотрела в эти несчастные глаза. Как жестоко, что ей не позволено их поцеловать.

— Я бы все заплатил, дай только она мне чуточку времени. Удача совершенно от меня отвернулась. Я был вам плохим отцом.

Люси сообщила, что леди Келси вернет бедняжке восемь тысяч фунтов. Милая тетушка заявила об этом сама, еще прежде чем Люси подумала намекнуть. Им совершенно незачем отягчать совесть страданиями несчастной вдовы.

— Элис — добрая душа. — Он обращался к дочери, словно та — его последняя надежда. — Люси, ты ведь не бросишь меня?

— Я буду приходить к тебе, как только позволят.

— Недолго. Надеюсь, я скоро умру.

— Не смей. Держись, будь сильным ради нас. Мы всегда будем любить тебя, папа.

— Что же теперь будет с Джорджем?

— Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем.

Джордж покраснел, не находя слов. Ему было горько и стыдно. Он мечтал поскорее выбраться из этого ужасного места и с облегчением вздохнул, когда надзиратель объявил, что время вышло.

— Прощай, Джордж, — сказал отец.

— Прощай.

Джордж продолжал угрюмо смотреть под ноги. Отчаянье совершенно охватило Фреда Аллертона: он понял, что сын его ненавидит. Ведь именно к Джорджу он всегда испытывал особую привязанность и очень гордился этим прелестным юношей — а тот теперь мечтает поскорее забыть об отце. Однако на душе у несчастного было так тяжело, что вместо горьких упреков с его губ сорвался лишь всхлип.

— Прости меня за все, Люси.

— Держись, отец. Мы тебя по-прежнему любим.

Он выдавил печальную улыбку. Люси сказала «мы», но говорила только о себе. Дети ушли. Фред Аллертон исчез во тьме.

Слезы немного успокоили Люси. Лишившись сил, она легче переносила страдания. Теперь предстояло позаботиться о будущем. Скоро придет Алек Маккензи. Люси не понимала, зачем тот прислал записку и что важного собирался сказать. Все мысли девушки были об отце и, главное, о Джордже. Она вытерла глаза и, глубоко вздохнув, погрузилась в методическое обдумывание сложной проблемы.

Вошел Алек, и Люси торжественно поднялась ему навстречу. На мгновение он замер, пораженный ее миловидностью. Люси была из тех, чья красота расцветает в трагических обстоятельствах; душевные страдания придавали ей особую прелесть, а неподвижный взгляд наполнял усталое лицо печальным величием. Она бесстрашно несла свою скорбь, и Алек, понимавший толк в героизме, видел в этом истинное величие души. Последнее время он нередко останавливался у «Дианы» Ферса и тоже видел в этом портрете цветущую красоту Люси Аллертон. Однако теперь девушка походила на грустную королеву, англичанку до мозга костей, несущую свою нестерпимую печаль с царственным достоинством — и все равно прекрасную благодаря особому величию духа.

— Простите, что навязываюсь вам в такой день, — медленно произнес Алек. — Просто у меня мало времени и нужно срочно с вами поговорить.

— Как хорошо, что вы пришли. — Смутясь, она не находила подходящих слов. — Я всегда вам рада.

Маккензи смотрел на девушку ровным взглядом, словно повторяя в уме только что прозвучавшие любезности. Она улыбнулась:

— Я так благодарна вам за заботу. Ваша доброта помогла мне вынести все… что случилось.

— Ради вас я готов и не на такое, — ответил Алек, и ее внезапно осенило. Люси поняла, зачем он пришел. Сердце застучало в груди как безумное. Она и помыслить не могла…

Люси села, ожидая, что Алек заговорит, но тот даже не шелохнулся. В минуты серьезных раздумий он погружался в странное оцепенение.