Станислав Штейман - Волшебный жезл

В те годы нам разрешали покупать у крестьян коров для расширения стада. Нередко запрягал я двуколку и отправлялся на сельские ярмарки или в села, славившиеся своим молочным скотом. А таких сел на берегах Волги немало.

И вот однажды в селе Саметь услышал я, что какой-то крестьянин-единоличник недорого продает старую корову, по кличке Шабриха. Услышал я это в сельской чайной. Спрашиваю:

— Что за корова? Хорошая?

— Хороша она только тем, — отвечают мне, — что продает ее мужик недорого. А больше хорошего в ней ничего нет: ни роду у нее нет, ни племени. Доится плохо, больше двух с половиной литров в день не дает. На мясо не годится: одна кожа да кости. Красотой ее господь бог тоже не наградил. Ножищи — во! Как жерди! А сама — большущая, в хлев не вмещается.

«Что за корова такая, что в хлев не вмещается? Дай, думаю, посмотрю!»

Разыскал я хозяина. Вышел из дому маленького роста мужичок с редкой бороденкой и, узнав, что я по поводу коровы, очень обрадовался:

— Купи ты ее, Христа ради! В совхозе она, может, и сгодится, а мне от нее одно разорение.

Вывел он из хлева корову действительно весьма примечательную: громадного роста, на высоких ногах, с широким крестцом и длинной шеей. Худа она была так, хоть пересчитай все ее ребра. Шерсть всклочена, спутана. Красавицей ее и впрямь не назовешь!

— Что же не кормишь? — спросил я мужика. — Один скелет!

— Накормишь ее, окаянную! — вздохнул хозяин. — Она жрать горазда. Все равно, что прорва; сколько ее ни корми — ни молока от нее, ни мяса! Купи ее, Христа ради, дешево отдам. Не то она меня сожрет с потрохами.

Я обошел корову кругом. Размеры отличные. Костяк широкий. Ноги длинные, крепкие. Аппетит хороший. Чем плохая корова? Надо покупать… Но тут я представил себе, как хозяин приведет эту худущую уродину в Караваево, как подымут меня все на смех, а я даже удоями ее похвастаться не могу. Что скажу людям в свое оправдание?

— Деньги не свои — казенные, — говорю я хозяину, — без толку тратить их не положено. Дай мне еще подумать.

— Ну что ж, — огорчился он, — подумай…

Пошел я по деревне, а сам все думаю: покупать Шабриху или не покупать? Риск, конечно, немалый. Доится плохо. Стара, уродлива. Как оправдать такую покупку? А с другой стороны, все мне видятся те коровы, которых я рисовал в своем воображении: большого роста, с широкой костью, с крепкими ногами, способными поддержать и защищать громадное вымя, наполненное молоком. Нет, пожалуй, надо покупать Шабриху — закрепить бы в ее потомстве такие размеры и такой костяк!

Походил-походил по селу и вернулся опять к Шабрихе.

Хозяин обрадовался:

— По дешевке отдам, мил человек!

Снова я ходил вокруг коровы, снова осматривал ее, снова думал: «Хозяин говорит: жрать горазда! Может, потому и молока мало дает, что досыта ее не кормят, а если ее досыта кормить, так, может, она и молока даст столько, сколько никому и не снилось! Попробовать, что ли?..»

Договорились о цене, хлопнули по рукам, и через несколько дней хозяин привел свою корову в совхоз.

Пришел он, к моей досаде, еще засветло. Увидели караваевцы мою покупку, и, как я ожидал, начались насмешки:

— Глядите, какое страшилище Станислав Иваныч купил!

— Вот так корова! Не корова, а баржа на четырех ногах!

— Это что, на кожу купили или крышу ею подпирать будете?

Я сжал губы, молчу. Что отвечать? Время покажет.

Отвел я корову на скотный двор, а сам пошел за Ульяной Барковой.

Показываю ей Шабриху, спрашиваю:

— Нравится?

А Ульяна смешливая, веселая, она как взглянула на корову, так и покатилась со смеху:

— В жизни, — говорит, — такого страшилища не видела!

Вот тут я ее и посвятил во все свои планы. Рассказал ей, как с помощью искусственного отбора и подбора родительских пар можно улучшить стадо. Разъяснил, почему я купил эту великаншу Шабриху и какие надежды на нее возлагаю.

— Давай, Ульяна, попробуем ее раздоить!

Отвели мы Шабрихе самое почетное место на скотном дворе и стали готовить ее к раздою. Рядом с нею поставили еще одну корову, по кличке Ревизия. На нее тоже возлагались большие надежды. И эту корову я поручил Барковой.

Раздой коровы дело сложное, требует от доярки большого мастерства, терпения и внимания. Подготовка к раздою началась еще до отела. Шабрихе и Ревизии мы создали особенно хорошие условия. Баркова заботилась о них, по нескольку раз в день меняла им подстилку, мыла и чистила животных, давала им вдосталь кормов.

Вскоре Шабриху было не узнать: ее громадный скелет как бы оделся мускулами. Теперь уже не только нельзя было пересчитать ее ребер, но даже и прощупать их было нелегко — таким упитанным стало животное. От этого она казалась еще крупнее, еще крепче.