Джон Фаулз - Мантисса [litres]

– Это – реальная я.

– Тогда ты можешь рассказать мне правду про Смуглую леди.

– Мой милый, да она тебе нисколечко не понравилась бы. Она была точно как сестра Кори.

– Что – буквально? Физически похожа на сестру Кори? Не может быть!

– Как вылепленная. По странному совпадению.

И опять он поворачивается к ней в сильнейшем удивлении:

– Эрато, ты не… ты надо мной не смеешься?

– Разумеется, нет, Майлз. – Она поднимает глаза и встречается с ним взглядом. – Я очень рада была бы над тобой посмеяться.

Он роняет голову на ковер и устремляет глаза в потолок.

– Господи боже мой! Черная!

– Мне казалось, мы с тобой остановились на шоколадно-коричневой, дорогой.

– И ты не была против?

Она вздыхает:

– Дорогой, ну конечно же, я пошутила. Про то, как шла по Старому Чипсайду. Просто я была чем-то у него в мозгу. Просто это что-то в его мозгу удивительно похоже на что-то в твоем. Разница только в том, что ты не хочешь оставить его там. Я не имею в виду только тебя лично: все вы, сегодняшние, этого не хотите. Все должно быть «реальным», «настоящим», иначе оно просто не существует. Ты же прекрасно знаешь, что реальная «настоящая я» – это я воображенная. Я реальна в твоем смысле слова потому, что ты хочешь этого. Именно это я и имела в виду пару минут назад.

– Но ведь это именно ты явилась и вполне реально сидела на моем письменном столе в самый первый раз.

– Дорогой, мне просто хотелось посмотреть, как это – быть по-настоящему реальной. Естественно, надо было выбрать – для кого стать реальной. Столь же естественно, что я выбрала тебя. Вот и все дела. Если смотреть на вещи реально.

Несколько секунд они лежат молча. Потом он слегка отодвигается.

– Может, теперь полежим на кровати?

– Конечно, милый.

Она поднимается и помогает подняться ему. Они нежно обнимают друг друга, губы к губам, идут – рука в руке и удобно устраиваются на кровати в той же самой позиции: ее голова у него на плече, его рука обвивает ее плечи, ее правая нога закинута на его ноги. Он произносит:

– Совсем забыл, какой из не поддающихся написанию вариантов это был.

– Двадцать девятый.

– А я думал, тридцатый.

– Нет, дорогой. Это же второй после двадцать седьмого, а двадцать седьмой был тот, где ты заставил меня… – Она теснее прижимается к нему. – Ну, сам знаешь. Ты жестокий-жестокий.

– Ты хочешь сказать, когда ты заставила меня заставить тебя…

– Ш-ш-ш…

Она целует его плечо. Часы удовлетворенно тикают, вынашивая очередное «ку-ку». Мужчина на кровати произносит, обращаясь к потолку:

– Ни за что бы не поверил. Как мы с тобой делаем это все более невозможным от раза к разу.

– Я же тебе говорила. О маловер!

– Я помню, дорогая. – Его рука скользит вниз по ее нежной спине, потом легонько похлопывает. – Ты и сестра Кори.

Она опять небольно щиплет его за складочку кожи.

– Я как сестра Кори.

– У тебя так здорово этот образ получается. Я все время забываю, что ты и она – одно и то же существо. – Он целует ее волосы. – С тех самых пор, как она, то есть, я хочу сказать, ты… фантастика! Вовсе не удивительно, что старик Уильям… ведь когда ты пускаешься во все тяжкие… И вовсе не удивительно, что он так рано облысел, если все это происходило у него в голове!

– Конечно в голове, милый.

Он нащупывает ее правую ладонь. Их пальцы переплетаются. Теперь они лежат молча, погруженные в воспоминания.

– Вот что мне показалось неверным сегодня. Я хочу сказать, всего два раза. Мы же не можем считать interruptus [24] То есть coitus interruptus – прерванный половой акт (лат.) . . — Она не отвечает. – В среднем у нас бывает три, правда ведь?

– На самом деле, с рецидивами, три и три десятых, дорогой.

– Два раза – это не очень хорошо.

– Ну, мы же можем это компенсировать.

– Все дело в литературных кусках. Когда мы на них застреваем, мы забываем о самом существенном.

– Мой дорогой, мне не хочется тебе противоречить, но, если учитывать, кто я такая, я не могу совершенно от них отказаться.

– Ангел мой, я понимаю – ты не можешь. Просто…

– «Просто» – что, дорогой?

Он поглаживает ее спину.

– Честно говоря, я думал об одной из твоих сегодняшних вариаций. – Он похлопывает ее пониже спины. – Разумеется, она была выстроена весьма умело, как всегда. Но я не мог не задуматься, соответствует ли она контексту.

– Какую из вариаций ты имеешь в виду?

– Когда ты притворилась психоаналитиком. Вся эта ерундистика про мой вуайеризм и эксгибиционизм. Если откровенно, я тогда же решил, что это – перехлест. В данных обстоятельствах. И самую малость похоже на удар ниже пояса. Особенно там, где ты толкуешь про пристрастие к матери.