Джим Кокорис - Богатая жизнь

— Не понимаю, как вы могли оставить на него дом, — сказал дядя Фрэнк папе с другой стороны прохода.

— Так получилось, — ответил папа. — Он сам попросил. Ему ведь некуда переезжать. К тому же, он присмотрит за домом.

Дядя Фрэнк покачал головой, но тут между ними оказался человек с футляром для гитары, шедший по проходу. Дядя Фрэнк наклонился вперед и посмотрел на нас из-за человека.

— По-моему, ты очень доверчив, Тео. Слишком доверчив. Я бы на твоем месте приковал его цепью к дубу, и только тогда разрешил бы ему подождать, пока ты вернешься.

— Уверен, что все будет хорошо, — сказал папа. И принялся читать руководство по безопасности, а стюардесса со светлыми волосами и яркой губной помадой стала рассказывать о кислородных масках, запасных выходах и приводнении в случае опасности.

Когда мы взлетали, Томми поднял руки над головой, как будто спускался с «американских горок», и закричал. Я крепко схватился за подлокотники и наклонился вперед, навстречу потоку шума и энергии от двигателей. Пока мы поднимались в небо, у меня на мгновение захватило дух, а живот стал легким и мелко задрожал. Меня возбуждало сознание того, что мы уже не на земле, а в воздухе. Я оглянулся на папу и с сожалением увидел, что он спокойно листает журнал, а наш полет для него — лишь еще одна возможность почитать.

Когда самолет выровнялся, я выглянул в окно и стал наблюдать, как удаляются дома и машины, как потом они скрываются за завесами облаков. У меня возникло желание нарисовать все это, но альбом был в чемодане, и все, что мне оставалось, — это смотреть, как совсем рядом с нами проплывают облака, как они полностью обволакивают нас.

— Ну что же, — сказал папа, кладя журнал обратно за откидную доску на сиденье кресла впереди, — как будто все в порядке, взлетели нормально. Взлет прошел гладко, как по-твоему, Тедди?

— Да, — согласился я.

— Тедди, я подумал, что тебе, возможно, понравится. Прочитай это или хотя бы пролистай.

Он вытащил из портфеля и дал мне книгу «Размышления о Гражданской войне».

— Надеюсь, что для тебя это не будет слишком сложно. Есть и другие книги, но, к сожалению, нет ничего специально посвященного битве при Манассасе.

Я с преувеличенным рвением открыл книгу и стал быстро перелистывать страницы.

— Похоже, это интересно. Я сейчас же начну ее читать.

Папа посмотрел на меня с каким-то особенным выражением лица, но потом опять вернулся к своему портфелю.

Я попытался читать, но через некоторое время обнаружил, что уже на первой главе с многословным объяснением значения войны буквы начинают расплываться, а слова заволакиваются туманом. После ночного недосыпа глаза у меня слипались, и я с ужасом чувствовал, что вот-вот провалюсь в сон. Заснуть над книгой о Гражданской войне, которую папа впервые за все годы подарил мне, означало бы провал в моей кампании по завоеванию его симпатий. Поэтому я благоразумно закрыл книгу и задумчиво кивнул головой.

— Изложено очень ясно.

— Что, прости? Ты что-то сказал?

— Я о Гражданской войне. По-моему, это очень интересно, — пояснил я в стиле миссис Уилкотт.

— Да? Я рад, что книга показалась тебе интересной.

Он еще раз с особым выражением в глазах посмотрел на меня сквозь маленькие прямоугольники стекол своих очков.

— У нее неплохой автор, Брюс Кэттон. Думаю, что в своей сфере он лучший. Он писал об этой войне очень живо, как никто другой. Хотя и у Шелби Фута тоже есть неплохие работы. Но он уже несколько лет мне не пишет.

— А почему тебе самому так нравится эта война? — спросил я.

Папа снял очки, потер ими нос, потом вернул на место — на самый кончик носа.

— Ну, полагаю, просто потому, что мне это интересно. Мне вообще интересна история. В конце концов, я же профессор истории.

— Но как так получилось, что другие войны тебе не интересны?

— О, Гражданская война — это уникальное явление. Благодаря ей наша страна стала такой, какая она сейчас. Она покончила с одним ужасным явлением.

— С рабством?

— Да. И я думаю, что эта война породила больше героев, чем любая другая. И с той, и с другой стороны. Обе стороны искренне верили в свою правоту. А мужество, которое требовалось для этой войны, мужество и верность, были поистине замечательными.

— Почему так важна битва у Буйволовой тропы? — Я решил, что задавать вопросы о Гражданской войне будет гораздо легче, чем читать о ней книгу.

— Я уже говорил, это была первая настоящая битва. Ее жестокость и то, что ее выиграли южане, потрясла весь мир. Она вывела в герои Стоунволла Джексона. До этой битвы он был просто Томасом Джексоном.