Миклош Залка - Осада

— Хорошо, что обнаружил, — пробормотал подпоручик и, показав взглядом на выход, сказал: — Следуйте за мной. — И направился в канцелярию. Солдат покорно пошел за офицером.

Войдя в канцелярию, подпоручик остановился посреди комнаты, обернулся и смерил солдата строгим, колючим взглядом.

Солдат вытянулся по стойке «смирно».

— Вам знаком этот парень?

Солдат ел глазами офицера, но тот неожиданно взорвался:

— Не притворяйтесь! Сколько он вам дал за то, чтобы вы его отпустили?

— Покорнейше докладываю, господин подпоручик, что он мне ничего не платил, — и, опомнившись, быстро добавил: — И я его никогда не отпускал.

— Значит, не платил?

— Никак нет!

Солдат видел по выражению лица подпоручика, что тот не верил ему. И тихо проговорил:

— Если бы я его отпустил, то не стал бы поднимать тревогу. Когда я стою на посту, у меня еще ни один не ушел. И ни один из них не подкупал меня. В такую игру я не играю.

Подпоручик зло махнул рукой:

— Не оправдывайтесь! Говорите только тогда, когда вас спрашивают!

Тот стоял как вкопанный. «Попадание в яблочко, — подумал он и смело взглянул в глаза офицеру. — У господина подпоручика наверняка есть свои евреи, пользующиеся особыми правами на вход и выход из гетто».

— От меня требуют доклада из «Дома верности», — сказал офицер с упреком.

«Ну и докладывайте…» Солдат молчал.

— Хотя бы раньше подняли тревогу!

— Как только заметил побег, так сразу и поднял!

— Ваша тревога как мертвому припарка! Для вашего алиби — да, а для тревоги… — подпоручик скривил губы и спросил: — Точно не заплатил?

— Покорнейше докладываю, точно не платил!

— Вы уверены, что этот парень не покажет другого на допросе?

— Он мне ничего не давал!

— Никогда?

— Никогда.

Офицер немного помолчал, затем подозрительно посмотрел на солдата и уже более доброжелательно спросил:

— Не послать ли вас лучше на фронт? Разумеется, добровольно. Вы семейный человек, стоит ли ломать себе шею из-за какого-то еврея? Пока прибудет комиссия для расследования дела, вы будете уже на передовой. Туда для снятия допроса они не поедут. Хотите?

— Покорнейше докладываю, моя совесть чиста.

— Подумайте хорошенько. Позже я не смогу вытащить вас из этого дела.

Солдат задумался: «Освободишься от встреч с жандармами, но тогда тебя убьют на фронте, а до этого ты не сможешь через день ездить домой».

Подпоручик едва заметно улыбнулся:

— Ну, так что, лучше на фронт?

Солдат быстро замотал головой:

— Нет, прошу покорно, лучше останусь с вами.

Офицер недоуменно пожал плечами:

— Хорошо. Мне абсолютно все равно… подождите в караульном помещении. Я напишу бумагу. Вы проводите задержанного на улицу Силарда Рёкка. Знаете, где это?

— Я из Будапешта.

— Хорошо. Можете идти!

Солдат отдал честь, по-уставному повернулся кругом и вышел из канцелярии.

В караулке он присел на скамейку и закурил. Паренек по-прежнему, согнувшись, сидел в углу, опустив глаза. Солдата взяла на него злость. «Скотина!» Он вздохнул. Собственно, ему было жаль его: «Замордуют ведь парня».

— Очень влетело от господина подпоручика? — шепотом поинтересовался унтер.

— Не за что было. — Солдат пожал плечами, а про себя подумал: «Чтоб ты лопнул». Он был уверен, что стоит ему только высунуться из караулки, как унтер сразу же побежит докладывать об этом офицеру.

— Я сказал господину подпоручику, что я лично не верю, чтобы вы стали связываться с узником гетто.

«Сказал…» Солдат глубоко затянулся сигаретой и тихо ответил:

— Меня никто не купит: не продажный я.

— Может быть, ему продался кто-нибудь другой? — поинтересовался унтер.

— Откуда мне знать, — пробормотал в ответ солдат. «Базарная обезьяна, думаешь, тебе я выложу все, что мне известно…» — Может быть, но тогда об этом должен знать господин подпоручик…

— Среди наших это исключено! — решительно подвел итог унтер и рассмеялся.

«Да, знаем мы тебя! Ты и последний грош выжмешь из них…» — подумал об унтере солдат, а вслух сказал:

— Конечно. Поэтому я никак не могу понять, к чему все эти подозрения. Если бы такие случаи уже были, тогда еще понятно.

— Война сейчас, и фронт совсем рядом. В такой обстановке подозревать нужно всех, даже самого себя. Чтобы враг не мог использовать в своих целях наши действия… — проговорил унтер.

«Ну, сел на своего конька…» — подумал солдат и, посасывая сигарету, ожидал продолжения. Он мог бы и сам продолжить речь унтера, который не первый раз выступал с подобными заявлениями.