Людмила Уварова - В каждую субботу, вечером

Вася закрыл глаза, — наверное, устал. Я посидела возле него еще немного. Он дышал тихо, почти неслышно. Уснул.

Я снова пришла на следующий день. Он показался мне бодрее, протянул руку.

— Вот и ты…

Его глаза обрадовались мне сразу же, как только я появилась в дверях. Они постоянно радовались при виде меня, его глаза, где бы мы ни встретились.

Он спросил меня:

— Как деревья? Еще не полиняли?

— Нет, белые. И пчелы так и вьются над каждой яблоней.

Он сказал:

— Жаль, не могу головы повернуть.

Вошла палатная сестра, хмурая, коротко, под мальчика, стриженная, уже немолодая. Должно быть, это она звонила мне тогда. Неодобрительно покосилась в мою сторону.

— Не следует утомлять больного.

Вася вдруг произнес звучным, полным голосом:

— Во-первых, я не больной, а раненый…

Он не договорил. Сестра настойчиво тронула меня за плечо. Я встала.

И тут он сказал:

— Поди сюда, старуха. Ближе, сюда…

— Я здесь, — сказала я.

Он прошептал:

— Открой тумбочку. Там, в углу…

Я открыла тумбочку, пошарила рукой, нащупала сверток, завернутый в бумагу.

— Это тебе…

Я развернула бумагу и вынула петуха, фарфорового, розового петуха с наглым рдеющим гребнем.

— Нравится?

— Еще бы! Это немецкий?

— Из самого города Берлина. А хорош, бродяга!

Петух был и вправду красив — необычно розового цвета, глаза рубиновые, ярко-красный гребешок.

Вася хотел еще что-то добавить, но сердитая сестра коротко приказала:

— На сегодня хватит!

Я приходила каждый день, иногда по два раза, утром и вечером.

Он заметно слабел, все спал большей частью или был в забытьи, иногда, очнувшись, взглядывал на меня, но глаза его уже не радовались, как раньше, они словно бы глядели куда-то мимо моей головы, будто пытались увидеть что-то не видное никому другому.

В тот, последний день сердитая сестра разрешила мне оставаться в палате сколько угодно.

Было уже поздно, начало второго. В коридоре на первом этаже гулко били часы. С Киевского вокзала доносился гудок паровоза.

Я глянула в окно. Ночь спустилась над садом, смутно белели в темноте все еще опушенные цветом деревья.

Вася спал. Но пальцы его шевелились, словно безостановочно искали что-то вокруг себя на одеяле.

Удивительно страшным, необычным казалось это сочетание очень белого, неподвижного лица и беспокойных, все время что-то ищущих пальцев.

Я прижалась лицом к его руке. Она была горячей, но какой-то отсутствующей. Она не ответила мне и все сновала, все сновала по одеялу.

Я негромко окликнула его, он не слышал. Тогда я склонилась над самым его лицом и сказала ему то, чего никогда раньше не говорила. Но он все дальше уходил от меня, и только глядя на его руки, я понимала, что он еще жив.

Рано утром я ушла из госпиталя.

Было уже совсем тепло, но меня знобило. Я засунула руки в карманы пальто и нащупала в одном кармане что-то твердое. Это был фарфоровый петух, последний подарок Васи.

А петух все кричит по ночам.

Есть что-то исконно русское, идущее от старинных легенд и преданий в этом простом и знакомом «ку-ка-ре-ку».

Он возвращает нас обратно в наше детство, где живут незлобивые выдумщики домовые и лешие и озорная старуха Баба-Яга в избушке на курьих ножках, где звери и люди превосходно понимают друг друга, где солнце самое яркое и трава самая зеленая, а реки глубже и шире моря…

Должно быть, не я одна, каждый, услышав крик петуха, вспомнит о том, что где-то, может и не так далеко, есть широкий русский простор, овраг над речкой, полевые пути, проложенные между колосьев и трав, есть рассветы и закаты, незаметные в городе…

У каждого самого что ни на есть городского жителя есть в прошлом своя деревня, и для каждого по-особому звучит крик петуха.

Говорят, он живет у кого-то поблизости, на балконе.

Вася сказал бы: «Что за удивительный сюжет!»

От нечего делать силюсь придумать историю этого самого петуха.

Может быть, некие люди переехали из деревни в город. И взяли с собой петуха. Не пожелали оставить и взяли. И так бывает.

Или поженились двое молодых. Скажем, оба работают на одном заводе. Им устроили комсомольскую свадьбу, вручили ключи от новой квартиры и для смеху подарили петуха. И они не знают, что с ним делать, как избавиться от него…

А может быть, какой-нибудь чудак просто-напросто выиграл петуха в лотерею? И поначалу хотел было зарезать петуха, но неожиданно для самого себя привязался к нему и, будучи совершенно одиноким, ухаживает за петухом, ездит на Птичий рынок, покупает для него зерно…