Жан Жене - Влюбленный пленник [litres]

Когда в рассказах, сказках и легендах кто-то мечтает о власти, появляются слова король, принц, принцесса, герой-победитель или жертва, слова тиран, диктатор; понятно, что они понадобились, дабы возместить убогость мечтателя, рассказчика, а каждый читатель или слушатель поглощает слова с быстротой, не оставляющей сомнений: он настороже, он ждал их, как затаившийся в зарослях человек с волнением поджидает, когда пройдет по дороге самая прекрасная и самая обнаженная из всех прекрасных и обнаженных юных девушек, да нет, пожалуй, с еще большим волнением, потому что случись ему выбирать: идти ли за прекрасной обнаженной девушкой или идти по дороге, ведущей к власти, он покинул бы девушку под дождем или снегом, причем, любое обстоятельство послужило бы ему оправданием, ведь бесполезно идти вслед за мертвой. Выходит, лучше возвратиться к матери, жениться на ней, чтобы стать царем Фив. Полные распрей и раздора любовные отношения герцога Виндзорского и госпожи Симпсон не опровергают этих моих соображений.

Выбрать правильный мотив и певца с долгим дыханием. Когда зажигаешь две положенных одна на другую спички, они, сгорев, сплавляются в единый уголек, и его нельзя разъединить, они получили одно бессмертие на двоих, так певец и воспетое им могущество станут одним целым, если никому не придет в голову дотронуться до этого странного и прекрасного уголька.

Старик, бредущий из страны в страну, изгнанный из одной страны, потому что чувствует, как его влекут следующие – так Моцарт-ребенок говорил, приезжая на новое место: королевство, оставшееся позади – отвергая покой, какой дарует собственность, пусть даже самая скромная, изумился падению в самого себя, прислушался к себе, увидел себя живым. Под собственностью следует понимать какое-то количество вещей, или мебели, или земли, или даже людей, которыми собственник мог бы пользоваться, распоряжаться, наслаждаться или же злоупотреблять. Дом это здание, в которой живут, перемещаются, передвигаются. Потребность избавиться от любого имущества – вот главный принцип путешественника, выходит, надо верить в дьявола, а потом в Бога, когда после долгого-долгого промежутка времени, когда странник считал, что избавился от вещей и какой бы то ни было собственности, внезапно в него проникнет, поглотив его – можно сколько угодно задаваться вопросом: через какое отверстие – проникнет желание иметь дом, постоянное место жительства, обнесенный оградой сад, и все это происходит за одну ночь, и вот он уже обременен домом. Сперва это был простой дом, но он носил его в себе, как целомудренно выражаются Отцы Церкви, говоря о деве Марии и младенце: в своем лоне , и это было где-то вне его, в той части тела, которой не существует, если можно так выразиться, во внепространственном месте. Одновременно и в себе, и вокруг. Поскольку его отчий дом так никогда и не был выстроен, это был не он, а какой-то другой дом, в котором поселился старик, в котором он перемещался по свету, откуда из распахнуто окна смотрел на море, и далеко в море на остров Кипр. Охваченный безумием, он шептал странные слова: «И отсюда, среди бела дня, с безопасного расстояния я буду наблюдать за морским сражением».

Сражение состоялось, только гораздо позднее, когда весь этот морок рассеялся: дом, окно, сад, море, побережье Кипра; это была греко-турецкая война за Кипр.

Богу, который из ничего создал Небо и Землю, удалось и другое чудо. Святой Елизавете Венгерской, вынужденной в связи со своим высочайшим положением жить в роскоши королевского двора, Бог сделал подарок, соорудил для нее одной, подходящую только ей, ей одной впору, невидимую монастырскую келью, невидимую для глаз ее мужа, придворных, министров, дам ее свиты, ее собственную тайную келью, которая перемещалась вместе с самой королевой-святой, и лишь четыре глаза могли видеть ее внутренние стены: два глаза королевы, два глаза Бога, и эти четыре глаза соединялись в один. Циклоп опускал свое единственное веко. Демон, разрушающий мой разум, выстроил мне дом в райских краях, далекое, но доступное взору синее море, остров в ожидании морского сражения, сад с цветущими деревьями, безмолвие. Ситуация понятная и забавная. Я по-прежнему отказывался от реальной собственности, но вынужден был мысленно созерцать ту, что была во мне, ее коридоры, комнаты, зеркала, мебель. И это было еще не все, потому что вокруг дома был сад, яблоки на яблонях, и я не мог поднести их к губам, потому что всё и так давно уже было во мне. Я находился в опасности, мог умереть от несварения желудка, подавиться зернышками, а может, даже располнеть во время этой якобы голодовки. Я ждал морского сражения, которое состоится у меня на глазах, оно будет таким жестоким, что в первые же секунды я буду восхищен и подавлен. Так где же была эта безводная пустыня в безводной пустыне , о которой говорил поэт-суфий?