Пак Мингю - Коврижка

Насладившись созерцанием солнца, закатывающегося за забор футбольного поля, я поднялся со скамейки. Сумерки сгустились, шепот листьев в кронах грецких орехов утешал человека-овоща, упавшего в ущелье 60-метровой глубины. Я потянулся и под шепот листвы сделал несколько легких наклонов головой вправо и влево. Раз-два-три-четыре. И в тот момент — думается мне — из темноты на меня двинулся какой-то шум. Определенно, кто-то бежал по дорожке, ведущей в мою сторону от футбольного стадиона. В эту секунду меня кольнуло дурное предчувствие. Виной тому был топот. Он заметно отличался от звука шагов студентов, совершающих пробежку. Допустим, что топот обычного человека — это шуршание софтбольного мяча, тогда на меня надвигался грохот по меньшей мере 16-фунтового шара для игры в боулинг, который проломил стену и укатился в парк. А, как же далек этот топот от современной материальной цивилизации! — не успел подумать я, как обладатель этого топота угрюмо навис надо мной. Это был, честно, богом клянусь…

Халк Хоган.

Как бы это сказать? Само по себе это еще не предвещало беды, но у меня возникло очень странное чувство, словно вдруг не открылось что-то вроде канала, соединяющего правое и левое полушария моего мозга, и в результате этой неожиданной блокады мозговые клетки пришли в замешательство, как корабли, которых заставили огибать Африканский материк. Считай, что это не он… Но гигант передо мной несомненно был Халком Хоганом. Если этот человек — не Халк Хоган, тогда я — это не я, Оклахома — это не Оклахома, а Земля — не Земля. Суперзвезда, потрясшая весь мир, зачем он здесь? — подумал я и в ту же секунду столкнулся с ним взглядом. Два больших горящих глаза, парящих на высоте 2 метра 11 сантиметров, пронзительно смотрели на меня. В точности как я видел по телевизору, его бицепсы и грудные мышцы бешено скакали, как поршни перегретой паровой машины. И — бац! — он сделал мне захват головы. Это был хедлок.

Го-о-о-о…

В первые секунды не боль, а этот звук заполнил весь мой мозг. Перед глазами потемнело, окружающий мир погрузился во мрак, мое сознание — чувствовал я — стремительно падает или возносится в бесконечном туннеле. Го-о-о-о. И в какой-то момент я ощутил, что мое тело воспарило. Я, часом, не в космосе? — хватая ртом тонюсенькую струйку разреженного воздуха, вдруг подумал я. Однако между бицепсом и грудью Хогана, в подмышечной впадине, разящей потом… откуда взяться космосу?

И, как рождается звезда, из центра космоса излилась боль. Она ширилась беззвучной, колоссальной волной, и — бац! — меня оглушил какой-то взрыв. И где-то на десять секунд я погрузился во что-то вроде… обморока. За что? — сверхновой полыхнула мысль, как только я очнулся. Хоган, суперзвезда реслинга, в Оклахоме, в такой час, студенту-азиату, хедлок?! — я не понимал. В это мгновенье Хоган напряг свой бицепс. А-а — мои ноги невольно пустились отбивать странную чечетку. А руки… я совершенно не чувствовал, где и что они делают. И я, честно, богом клянусь…

— Мамочка! — закричал я. Мамочка?! И вздрогнув от собственного крика, от этого «Мамочка!», я пришел в себя. И, клянусь, я не мог не испытывать стыд перед своей мамой. В очень длинной истории человечества вряд ли хоть один аспирант кроме меня кричал: «Мамочка!» У меня потекли слезы. Мне было обидно, горько и досадно. Услышав это «Мамочка!», Хоган снова усилил хватку и поправил позу. Бетонные мышцы сдавили мой рот и подбородок, так что я больше не мог даже пискнуть. Его плечо, обхват которого равен обхвату груди обычного мужчины, плечо, попавшее в книгу рекордов Гиннесса, закупорило ухо-горло-нос одного раздосадованного человечка. Хлюп-фа, хлюп-фа. Все, что я мог делать, — это через тоненькую, как волосок, щелочку испускать и втягивать в себя слезы и сопли, хлынувшие ручьем.

Шоу — вдруг подумалось мне тогда. Шоу. В то время подобные розыгрыши пользовались большой популярностью. В общем, человека нарочно повергали в шок и скрытой камерой снимали его испуганные и растерянные действия. Ага! — Ситуация прояснилась, и я стал успокаиваться. Ага, меня снимают! — Я выпрямил поджатые ноги и перестал корчиться. И снова пожалел, что у меня вырвалось это «Мамочка!». Ну хватит же! — крикнул я и два раза хлопнул правой рукой по спине Хогана, по-борцовски подавая сигнал, что сдаюсь. Я знаю, что это шоу! — крикнул я, но на самом деле из моего рта — фып-пып-пып-бы-пып — просочилось только что-то вроде: фып-пып-пып-бы-пып. Хоган ничего не говорил. И…