Аврора Гитри - Татуированные души

Бонза задает вопрос, отводя глаза в сторону. Человек понимает, что его покровитель слишком боится прочесть ответ по напряженной позе его тела, боится догадаться о сумасшедших видениях, которыми годы заточения преисполнили его разум. Он думает, что если скажет о своей мечте вслух, то Пхра Джай попытается помешать ему совершить преступление. Поэтому, допив чай, он решает впервые солгать ему.

— Ничего, Луанг Пи. Уже ничего нельзя поделать.

По огорченной улыбке бонзы человек сразу понимает, что тот ему не поверил.

Человек прячет лицо под маской.

Дождь на улице не прекращается. Он окутывает город плотным серым покрывалом, которое темнота скоро сделает невидимым.

Сегодня вечером он вернется к татуированному.

Теперь он готов.

Он с ослепительной ясностью видит себя новым человеком, наносящим удары, разящим, терзающим.

Он так хорошо представляет себе эту сцену, что, против всех обыкновений, забывает проверить, пусты ли коридоры, не вышла ли соседка на лестничную площадку. И только закрыв дверь, понимает, какую оплошность допустил. По охватившему его запаху холодного пота, источаемому камеей. Возвращаться уже слишком поздно. Она там, внизу, на ступеньках, голова запрокинута, руки и ноги переплелись. В коме.

Она даже не вздохнула, когда скрипнула дверь. Даже не пошевелилась.

Может быть, она умерла? Ее серая кожа приобрела синеватый оттенок, когда-то красивые длинные черные волосы прилипли к лицу, словно лианы, спускающиеся вдоль ствола каучукового дерева.

Человек в маске думает, как ему быть. Вернуться домой и ждать, когда труп наркоманки оживет? Спуститься на несколько ступеней и убедиться, что она уже не дышит? Или сбежать вниз по лестнице и бесшумно перешагнуть через препятствие?

Какое-то время он неподвижно стоит перед дверью, не зная, на что решиться. В конце концов он идет вперед. Он спустится на первую ступеньку и посмотрит, как будут разворачиваться события. И все само собой прояснится. Поневоле превратившись в канатоходца, он медленно отрывает шлепки от пола. Одну за другой. В начале лестницы он останавливается. Его обострившиеся до предела чувства не отмечают ни дыхания, ни движения. Только дождь стучит по жести.

Человек в маске спускается на одну ступеньку и застывает перед девушкой.

Ее веки закрыты.

Струйка слюны в уголке потрескавшихся губ. У трупа слюна не течет. Или течет? — думает он, чуть ниже склоняясь над наркоманкой. Человек в маске пытается посмотреть, поднимается ли ее грудь, но девушка засунула руку под мышку, и он видит только кусок почерневшей майки и грязную кожу. Она похудела, говорит себе человек, глядя на изогнутое, истончившееся запястье. И вены скоро лопнут, если уже не лопнули. Он склоняется еще ниже. Может быть, потормошить ее? Нет. Ее жизнь меня не касается. Смерть, кстати, тоже.

Он выпрямляется, собираясь, отведя взгляд, перешагнуть через девушку. И, потрясенный, застывает…

На него смотрят два красных глаза.

Такие глаза можно встретить только в аду.

Мужчина и подросток смотрят друг на друга.

Нежданная очная ставка.

— А-а-а-а-а-а… — мычит мертвая и хватает его за ногу.

Рот девушки открывается, обнажая мелкие зубы, испорченные отравой, которую она в себя впрыскивает. Внутренняя поверхность ее щек полыхает огнем цвета питахойи. Человек издает стон. Посланница теней тянет его за собой, увлекает в бездну. Если он позволит ей держаться за свою ногу, он, несомненно, свалится туда. Не впадать в панику. Он бросается вниз, спотыкаясь и едва не падая на нижних ступеньках. Вырываясь из цепких рук девочки, человек в маске толкает ее, и она, сплетая конечности, со стуком катится по лестнице. Он бежит, не оглядываясь, и выскакивает на улицу.

Дождь стучит по маске, сечет руки, пачкает брюки.

Добравшись до входа в Клонг Тоэй, музей металла, он останавливается. Гирлянды фар движутся вдоль бульвара. В этот час артерии Бангкока полностью забиты. Человек восстанавливает дыхание и продолжает бег. Ему нужно любой ценой избегать света, он должен, не привлекая к себе внимания, перебираться из тени в тень. Он инстинктивно находит дорогу, ведущую к дому палача. В его воображении образ татуированного вытесняет тягостная картина свернувшейся в клубок изможденной девочки. Но тут во рту появляется металлический привкус мести, которая течет по его жилам. Ноги шлепают по текущей по тротуарам реке в ритме воображаемых ударов.

Сладкая музыка. Реквием, предвещающий смерть.