Аврора Гитри - Татуированные души

План придает ему сил, и он возобновляет свой бег под уже ослабевшим дождем. Он выбирает маленькие улочки, избегает многолюдных бульваров, удивляясь тому, как помрачнела эта часть города за то время, что он ее не видел. Ведь он выходил из дому только раз в год и всегда следовал лишь одним и тем же маршрутом. К небу взмыли огромные здания, бросая вызов звездам, поезда надземного метро, словно ракеты, летят на горизонте. Почти все маленькие домики исчезли, поглощенные асфальтом, который отравил землю, а теперь хочет победить и небо.

Через час человек в маске добирается, наконец, до последних, забытых городом трущоб Бангкока. До призраков ушедшей эпохи, до позорного свидетельства по-прежнему существующей нищеты.

Его маленький домик, сложенный из отходов, подобранных на стройках в богатых кварталах, скрипит от непогоды. Сейчас он сможет снять маску, отодрать дерево от кожи, освободить лицо из тюрьмы. Эта перспектива заставляет его ускорить шаг.

Он подходит к двери, его тут же охватывает знакомое зловоние: теплая моча, плесень и пот, перекрывающий своей осторотой остальные запахи.

Он останавливается.

Пот.

Маленькая соседка сверху.

Она точно только что прошла здесь.

И прячется, быть может, на лестничной площадке, чтобы посмотреть на странного типа, который живет этажом ниже.

Незнакомец набирает в грудь воздуха. Не будет же он бояться девчонки! Он подходит к первой ступеньке и внимательно осматривается.

Никого.

Только тараканы, отчаявшиеся найти какую-нибудь еду, бегут от надвигающейся тени.

Испытывая, несмотря ни на что, облегчение оттого, что ему не нужно выдерживать безумный взгляд соседки, человек в маске тащится вверх по лестнице. Он роется в карманах, достает ключ, вставляет его в замочную скважину и со смешанным чувством изумления и ужаса обнаруживает, что дверь не заперта.

Маленькая наркоманка?

Он оборачивается и в бешенстве оглядывает лестничную площадку. Под дверью соседки тает полоска света.

Она не сумела бы. Ее разум слишком затуманен, она не смогла бы взломать замок.

Но кто тогда?

Взмокший от пота и дождя, он кладет руку на заржавленную ручку и медленно поворачивает ее. Это мгновение длится вечность, кровь застывает в его жилах.

— А! Вот и ты наконец! Я уже начал беспокоиться.

Знакомая фигура. Единственный человек, регулярно посещающий его в течение последних двадцати лет. Состарившийся бонза, который поддерживает в нем искру жизни едой, молитвами и сияющим кротостью лицом, заставляющим верить в существование Будды.

— Луанг Пи [25] Обращение к более старшему по возрасту монаху. , как же ты меня напугал!

— И ты меня тоже! Ты же никуда не выходишь. Когда я пришел и понял, что дома никого нет, я подумал, не случилось ли с тобой что-нибудь.

Несмотря на обычную безмятежность, ясный взгляд и спокойную речь, заметно, что маленький бонза взволнован. Поняв это, человек в маске чувствует, как волна благодарности подступает к его векам.

— Прости. Я пошел вчера к учителю и…

Человек в маске не знает, стоит ли рассказывать о встрече. О своем прошлом в образе тигра, с которым он столкнулся у татуировщика. Пхра Джай [26] Пхра — монах. Джай — сердце. добр. Он не ведает ненависти.

Да и говорить ему трудно в разбухшей от дождя маске.

— Мы обсудим это потом. Сначала переоденься. И сними ты эту смешную маску! — мягко приказывает бонза спокойным голосом.

Промокший человек кивает и проходит за жестяную ширму, скрывающую туалет, построенный в восточном стиле, маленькую чугунную раковину и изъеденный термитами сток. Он отрывает от тела ткань, оставляющую кое-где на коже черные полосы. Он аккуратно развязывает веревочки, придерживающие на лице маску, и снимает ее. Потом берет лежащую на краю раковины тряпку, обмакивает ее в воду и обтирается. Чудесное ощущение свежести. Восхитительное, хотя и обманчивое чувство возрождения в человеческом образе. Кое-как очистив свое тело, он хватает висящую на ширме набедренную повязку и обматывает ее вокруг талии.

— Ну вот! Так-то лучше, а то нарядился привидением, — говорит Пхра Джай, улыбаясь.

Человек показывает свое лицо только бонзе. И ему понадобилось немало времени, чтобы решиться на это. Года два, если не больше. Пхра Джай настаивал, уверяя, что его, монаха, живущего в нищете, стесняться нечего. И однажды, в день, когда небо плакало, как сегодня, он согласился. Он рискнул обнажить свое уродство, победил страх и, закрыв глаза, снял маску. Он не услышал ни вскрика, ни шороха, ни знакомого топота убегающих ног. В конце концов он поднял веки и изумился тому, что увидел: ласковой улыбке.