Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Не следует забывать, что в этом городе Толлифер впервые в жизни оказался с деньгами. Какое это было наслаждение – иметь возможность прекрасно одеться, остановиться в шикарном отеле, – вот как сейчас в «Ритце», – зайти, когда хочешь, в первоклассный ресторан, заглянуть в кулуары театров, в бары, раскланяться с друзьями, знакомыми!

Как-то раз в воскресенье в Булонском лесу Толлифер неожиданно встретился со своей бывшей пассией Мэриголд Шумэкер из Филадельфии, ныне миссис Сидни Брэйнерд. Когда-то девчонкой она была страстно влюблена в него, но он был беден, и она предпочла ему лонг-айлендского миллиардера Брэйнерда, чье состояние казалось неисчерпаемым. Теперь у нее была своя яхта, стоявшая на якоре в Ницце. Увидя Толлифера, безупречно одетого, прогуливавшегося с явным намерением развлечься, она сразу вспомнила волнующее и романтическое увлечение своей юности. Она дружески окликнула его, познакомила со своей свитой и дала ему свой парижский адрес. Эта встреча с Мэриголд и ее друзьями распахнула перед Толлифером многие двери, которые столько времени были для него закрыты.

Но как же теперь быть с Эйлин? Не так-то все это просто. Ему придется пустить в ход всю свою изобретательность, чтобы, занимая Эйлин, не упускать из вида в то же время и собственные интересы. Придется поискать для нее рыбешку помельче, которую, однако, можно было бы выдать за самое что ни на есть великосветское общество. Он сразу же бросился наводить справки в разных отелях о знакомых актрисах, музыкантах, танцовщицах, певицах. Ему без труда удалось сговориться с ними, так как он обещал им возможность попировать за чужой счет. Обеспечив, таким образом, средства для развлечения Эйлин, если она приедет в Париж, он перенес свое внимание на модных портних: туалеты Эйлин казались ему далеко не удовлетворительными, но Толлифер полагал, что, если осторожно дать несколько тактичных советов, это легко поправить, а тогда уж ему можно будет, не стесняясь, ввести ее в круг своих друзей.

Один из его чикагских приятелей представил его некоему аргентинцу, Виктору Леону Сабиналю, и это оказалось весьма полезным знакомством. Сабиналь, молодой человек из хорошей состоятельной семьи, приехал в Париж несколько лет назад с деньгами и рекомендательными письмами, которые сразу открыли ему доступ в самые разнообразные круги этой космополитической столицы. Но, очутившись в Париже, молодой аргентинец дал волю своей необузданной натуре и пустился во все тяжкие: он промотал все, что у него было, и в конце концов истощил терпение своих великодушных родителей. Они наотрез отказались давать ему деньги на его разгульную жизнь, и Сабиналю, так же как и Толлиферу, пришлось изворачиваться самому. Бесконечные займы и попытки поживиться за счет друзей мало-помалу привели к тому, что все его бывшие знакомые, приличные солидные люди, захлопнули перед ним двери.

Однако кое-кто из друзей не забывал, что Сабиналь – сын весьма состоятельных родителей, которые, наверно, когда-нибудь сменят гнев на милость и простят его. А это значит, что со временем у него будут деньги, и тогда кое-что перепадет и его друзьям. Поэтому около него остался кружок легкомысленных и более или менее способных на все руки приятелей: актеры, военные, прожигатели жизни всех национальностей, интересные молодые люди и дамы из породы искателей приключений и легкой наживы. В то время, когда Толлифер познакомился с ним, аргентинцу благодаря связям с французской полицией и политическими деятелями Франции удалось открыть некое веселое, приятное и вполне приличное заведение, куда допускались только его знакомые, которые в то же время являлись и попечителями этого предприятия.

Сабиналь был высокий стройный брюнет. В его длинном, узком, смуглом лице было что-то почти зловещее. Под необыкновенно высоким лбом один глаз, наполовину закрытый опущенным веком, казался узенькой черной щелкой, другой, блестящий, широко раскрытый и совершенно круглый, производил впечатление стеклянного. Верхняя губа у него была тонкая, а нижняя, не лишенная приятности, забавно выдавалась вперед; ровные крепкие зубы сверкали ослепительной белизной. Его длинные узкие руки и ноги, как и все его длинное, тонкое тело, отличались необыкновенной гибкостью и силой. В нем как-то странно сочетались неуловимая грация, хитрость и своеобразное, но опасное обаяние. Чувствовалось, что этот человек не остановится ни перед чем, и плохо придется тому, кто перейдет ему дорогу.