Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

В одиннадцать часов мистер Финеас Халл поднялся со стула, стоявшего перед массивным красного дерева столом, и повернулся к партнеру.

– Вот что я тебе скажу, Бен, – произнес он. – Боюсь, мы этого не переживем. Мы позакладывали столько этих акций по всему городу, что теперь толком не разобрать, кто что там делает. Я совершенно уверен, что кто-то, не могу сказать, кто именно, обманул нас и вышел на рынок. Как думаешь, может быть, это Каупервуд или кто-то из тех, к кому он нас направил?

Стэкпул, измотанный переживаниями последних нескольких недель, раздраженно ответил:

– Откуда мне знать, Финеас? Но я так не думаю. Я не заметил никаких признаков того, что они склонны к играм на бирже. Так или иначе, нам нужно было получить хоть какие-то деньги. Теперь каждый из этой шайки готов струсить в любой момент и выбросить свой пакет. Ясно, что мы угодили в передрягу.

Уже в сороковой раз за день он одернул слишком тесный воротничок и подтянул рукава рубашки. В комнате было душно, поэтому он сидел без пиджака и жилета. Тут зазвонил телефон мистера Халла, соединявший его с брокерской конторой на бирже, и последний быстро взял трубку.

– Ну, что? – раздраженно бросил он.

– Две тысячи акций «Американской спички» выставлены по двести двадцать! Мне выкупить их?

Звонивший находился на виду у другого человека, который стоял у ограды брокерской галерки над «ямой» – центральным залом фондовой биржи – и мог мгновенно передать полученный сигнал человеку внизу. Поэтому «да» или «нет» мистера Халла привело бы к почти моментальному совершению биржевой сделки.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Халл у Стэкпула, прикрыв трубку ладонью и сильнее обычного опустив правое веко. – Еще две тысячи на выкуп! Как думаешь, откуда они поступают?

– Дно пробито, и этим все сказано, – тяжело отозвался Стэкпул. – Мы не можем сделать невозможное. Но все же я скажу: держи курс на двести двадцать до трех часов дня. Потом мы сообразим, куда мы попали и сколько мы должны. Между тем я посмотрю, что еще можно сделать. Если банки не помогут и Арнил с компанией захочет надавить сверху, то мы банкроты, но, богом клянусь, не раньше, чем я предприму еще одну попытку! Скорее всего, они нам не помогут, но…

По правде говоря, мистер Стэкпул не видел, что можно предпринять, если господа Хэнд, Шрайхарт, Меррилл и Арнил не будут готовы рискнуть новыми деньгами, но его угнетала мысль, что они с Халлом будут тонуть без малейшей надежды на спасение. Он обратился к Каффрату, Видере и Бэйли, но те были тверже алмаза. Обдумывая, что еще можно сделать, Стэкпул надел широкополую соломенную шляпу и вышел на улицу. В тени было более тридцати градусов. От гранитных и асфальтовых тротуаров поднимался сухой жар, как в турецкой бане. Солнце свирепо светило в молочно-голубом небе, и его отблески играли на стенах высоких зданий.

Мистер Хэнд, находившийся на седьмом этаже в своем кабинете в Рукери-Билдинг, тоже страдал от жары, но гораздо в большей степени – от расстройства в мыслях. Хотя он не был алчным, финансовые потери все равно доставляли ему страдания. Сколь часто ему приходилось видеть, как случай или неверный расчет отправлял сильных и доблестных мужей на свалку! После того, как его жена изменила ему с Каупервудом, он не испытывал никакого интереса к жизни, кроме своих огромных финансовых активов и прибыльных инвестиций в полусотню компаний. Но они должны окупаться, окупаться и еще раз окупаться в виде процентов дохода, и мысль, что одна из этих инвестиций потерпит крушение или оставит пробоину в его состоянии, доставляла ему почти физическое страдание и беспокойство, нечто вроде душевной тошноты, целыми днями не покидавшей его, пока он не преодолевал свои трудности. В сердце мистера Хэнда не было места для неудачи.

Между тем ситуация с «Американской спичкой» разрослась до угрожающих масштабов. Кроме пятнадцати тысяч акций, которые Халл и Стэкпул с самого начала приберегли для себя, Хэнд, Арнил, Шрайхарт и Меррилл приобрели по пять тысяч акций по сорок долларов за штуку и теперь были вынуждены поддерживать рынок, покупая по пять тысяч акций или больше от ста двадцати до двухсот двадцати долларов за штуку, причем самые крупные пакеты акций выкупались по двести двадцать долларов. Хэнд «попал» на полтора миллиона долларов, и, конечно же, он был чернее тучи. В возрасте пятидесяти семи лет мужчины, привыкшие к успешным финансовым расчетам и доверию к своей безошибочной интуиции, страшатся получить черную метку судьбы. Она открывает путь для пересудов о наступающей старости и слабоумии. Поэтому в этот жаркий августовский день мистер Хэнд сидел в резном кресле красного дерева в глубине своей твердыни и предавался невеселым размышлениям. Только сегодня утром, глядя на падающий рынок, он подумывал об открытой продаже, если бы не телефонные звонки от Арнила и Шрайхарта, предлагавших собрать большое совещание, прежде чем предпринимать какие-либо решительные действия. Чем бы ни закончился завтрашний совет, он был настроен выйти из игры и покончить с этим проектом, если Стэкпул и Халл не найдут хитроумный способ поддержать рынок без его участия. Пока он обдумывал, как это сделать, появился мистер Стэкпул, бледный, замученный и мокрый от пота.