Лев Мечников - Записки гарибальдийца

Впоследствии уже, когда недолговременная стоянка в Мессине дали возможность сколько-нибудь заняться водворением какого-нибудь порядка, гарибальдийцы все были одеты в красные рубашки, – а до тех пор в этом костюме ходил только сам Гарибальди и ближайшие к нему офицеры.

Во всей Италии открыты были, с ведома правительства, «комитеты соединения», которые вербовали новые партии волонтеров, экипировали их на собранные по подписке деньги, и маленькая армия, несмотря на многочисленные и почти ежедневные потери, росла с каждым днем.

Во время осады Капуи, число гарибальдийцев доходило до 10 тысяч, из которых едва только 6 тысяч были под ружьем в критическую минуту битвы 1-го октября. Впрочем, эти 6 тысяч стоили двенадцати: они смогли устоять против неприятеля, вчетверо превышавшего их числом.

В гарибальдийском войске никогда не было полных и правильных списков; переклички бывали заводимы некоторыми усердными капитанами, но всегда безуспешно. Вообще не было никакого принудительного средства удерживать солдат на их местах. Про офицеров и говорить нечего: каждый был, где хотел, и некоторые роты в самые решительные и трудные минуты не видывали и в глаза своих предводителей.

Вследствие этой-то свободы, или, правильнее, беспорядка, в огонь шел тот, кто хотел, но которые уже пошли, те стояли крепко.

Тут были люди всех наций, всех сословий. Я несколько раз, обходя аванпосты, видел негра, не говорившего вовсе по-итальянски, но с большим успехом исполнявшего должность сержанта. В одной из рот экспедиции Кастель-Пульчи, в числе солдат отборной стрелковой роты, был один глухонемой. В деле при Каяццо мне случилось быть возле него, и глядя, с каким бешенством он колотил направо и налево то прикладом, то ружьем, – я невольно вспомнил Товкача из Тараса Бульбы . Юноши самых знаменитых и богатых итальянских фамилий служили наравне с романьольскими пастухами и калабрийскими дикарями, и всякий только личным своим достоинствам был обязан повышением и отличиями.

Так называемые «ученые должности», то есть должности горнистов, барабанщиков, трубачей и фурьеров, были почти все заняты старыми пьемонтскими солдатами, или отслужившими свой срок, или дезертировавшими из рядов регулярного войска. Но вообще старых воинов было очень незначительное число; в роте едва можно было найти до двадцати человек с усами и с бородой; остальные все были юноши, часто не старше четырнадцати лет, а многие на вид казались двенадцатилетними детьми. И эти-то больше всего отличались в минуты опасности. Герои 48 года и других войн независимости занимали старшие офицерские места. Некоторые из них, отклонявшие всякие почести, поступали рядовыми в генуэзские карабинеры.

Войско это, составленное из отборных людей и большей частью из первой тысячи, пользовалось особенным благорасположением Гарибальди, которое было заслужено подвигами отчаянной храбрости и самопожертвования. Когда генуэзские дамы прислали диктатору богатое знамя, вышитое их собственными руками, он отдал его генуэзским карабинерам, в полной уверенности, что знамя это не достанется в руки врагов. Оно и уцелело, но изящный рисунок несколько попорчен очень не симметрически расположенными дырами.

Как и все партизаны, Гарибальди был беден кавалерией. Настоящая сила волонтеров – штыки. Пехотному солдату нужно гораздо меньше школьного или парадного учения, а в устойчивости и храбрости гарибальдийцы мало кому уступали. В Мессине куплено было незначительное число лошадей, из которых бо́льшая часть розданы офицерам главного штаба и адъютантам. Там же сформировано было до шестидесяти человек гвидов (колоновожатых), распределенных между штабами отдельных корпусов и бригад. Позже уже, в Неаполе, образован был эскадрон венгерских гусар, на лошадях, отбитых большей частью у неприятеля. Тогда же в Палермо организовали было эскадрон конных егерей под поэтическим названием Diavoli Rossi (красных чертей). Но не могли найти нужного количества лошадей, и только взвод из этого эскадрона был отправлен под Капую, куда, впрочем, он пришел поздно и не принял никакого участия в военных действиях. Та же участь постигла формировавшийся в Неаполе полк улан и английский конный отряд генерала Данна.

Это небольшое число кавалеристов оказали очень важные услуги. Венгерские гусары рекогносцировали местности во всех направлениях и часто беспокоили неприятеля.

Артиллерия была еще слабее, а об инженерных корпусах читатели имели возможность составить себе довольно определенное понятие из предыдущих глав моих записок.