Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

Итак, последние сомнения рассеиваются. Несмотря на тучи пыли, затруднявшие видимость, несмотря на то, что два солдата в последнем упражнении изготовились к стрельбе лишь тогда, когда мишени уже уходили в укрытие, несмотря на то, что личные показатели у солдат неодинаковы, отделение получило «отлично». Что ж, это хорошо, да только не совсем.

Радостное настроение охватывает солдат, когда командир роты объявляет им перед строем поощрение. Юрген доволен, что не только отделение Рошаля, но и весь взвод оказался в передовиках. Он собирает командиров отделений и поздравляет их — сперва Рошаля, потом Барлаха и Майерса.

Майерс смотрит в сторону с тем же угрюмым выражением лица, которое Юргену знакомо, на рукопожатие, по существу, не отвечает.

— Вы не рады? — спрашивает Юрген.

— Чему?

— Тому, что отделение Рошаля стало одним из лучших, а взвод в целом вышел в передовики.

— Это наша обязанность, — отвечает Майерс. — К этому мы должны стремиться согласно положениям устава. Чему же тут радоваться?

— Иногда я просто не понимаю вас, товарищ сержант. Майерс молчит, но ответ можно прочитать на его лице.

— Не понимаю я поведения Майерса, — говорит Юрген Глезеру, когда они остаются вдвоем.

— Сейчас вам вряд ли удастся что-либо изменить, — отвечает тот. — Что одному в радость, другому в тягость.

— Когда речь идет о соревновании, один всегда становится победителем, другой побежденным. Так повелось издавна. Если каждый занявший почетное место будет при этом чувствовать себя обиженным, мы, пожалуй, далеко пойдем.

— Но и победителю нужно найти свое место… — тихо отвечает Глезер.

Юрген пристально смотрит на старшину, однако не обнаруживает в глазах Глезера даже намека на иронию.

Праздничное настроение царит в отделении Рошаля и вечером, когда солдаты чистят оружие и готовятся пойти в увольнение. А Рошаль тем временем анализирует еще раз ход учений, ищет причины недостатков. Потом он идет в казарму и предлагает ребятам своего отделения:

— Присядем-ка на минутку.

— Случилось что-нибудь? — спрашивает Мосс. — Меня сегодня уже ничем не удивишь, разве что наступит конец света или дадут вне очереди солдатское денежное содержание.

Все собираются вокруг стола, и Рошаль интересуется:

— Вы довольны результатами учений?

— Что за вопрос!

— А разве можно быть недовольным таким результатом?

— Может, вы сами недовольны?

— Да, я недоволен.

Рошаль видит, как у ребят вытягиваются лица, а смех сразу смолкает.

Цвайкант реагирует первым:

— Мы получили оценку «отлично», более высокой даже уставы не предусматривают. Конечно, одна мишень осталась несбитой, но чего только не случается в этом мире!

— Ну, ладно. Позвольте тогда задать вам несколько конкретных вопросов. Почему мишень осталась несбитой?

— Потому что в нее никто не попал, — констатирует Мосс.

Рошаль соглашается:

— Вот именно, никто не попал. Но ведь отделение прошло солидный курс подготовки, хорошо вооружено. Отсюда вытекает следующий вопрос: почему никто не попал? И еще один: кто из вас стрелял в землю прямо перед собой?

— Это я, — признается в своей неудаче Райф.

— Ладно, пойдем дальше. Кто запутался в ремне от автомата?

Поднимает руку Кюне:

— Это я зацепился за что-то, там был кусок проволоки или какая-то другая дрянь, точно не скажу.

Рошаль кивает:

— К тому же временами все отделение стреляло ниже целей. А ведь мы не раз прорабатывали ситуацию, когда солнце находится именно в таком положении. Цвайкант был слишком скован, несколько человек передвигались, как сборщики картофеля на поле, а я дважды завысил угол прицела. Знаете, кто спас положение? Мосс и Вагнер. Если бы не они, мы сидели бы сейчас с оценкой «хорошо», а то и «удовлетворительно». Прошу высказываться.

У Вагнера тон скептический:

— Не совсем понимаю, в чем дело. Вы хотите сказать, что высшую оценку мы не заслужили?

— И да, и нет.

— Это не ответ, — ворчит Вагнер. — Я понимаю дело так: когда отделение проводит занятие, оно работает коллективно и оценку получает коллективную. А то, что у отдельных солдат результаты разные, должно приниматься во внимание. Поэтому я еще раз спрашиваю: да или нет?

Рошаль чувствует внутреннее сопротивление солдат и реагирует довольно остро:

— Если судить по пунктам устава — да, а если хотите знать мое личное мнение — нет.

— Ну и ну! — восклицает Мосс. — Что же нам теперь, отказаться от внеочередного увольнения в город и исполнить траурный марш?