Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

— Это к делу не относится, — отчаявшись, возражает Юрген. — Не пытайтесь решать за нее, да и за меня тоже. Готов я жить в Борнхютте или нет — от этого ни в коей мере не зависит мое отношение к воинскому долгу, к нашему общему делу в целом. Как, впрочем, моя судьба не может повлиять на исторические перспективы нашего общества.

— Теоретизируете? — не без язвительности спрашивает Мюльхайм.

Юрген спокойно выдерживает его жесткий взгляд:

— Докладываю, товарищ капитан, по политучебе имел пятерку и надеялся, что моих способностей хватит и для практики.

— Теория и практика — вещи совершенно разные, — отвечает Мюльхайм. — Поживем — увидим… И чтобы не было неясностей: вы получите перевод, если для этого будет достаточно оснований.

Ригер же принимает довольно оригинальное решение:

— Поезжайте завтра к ней, поговорите еще раз, а послезавтра возвращайтесь. Это все, что я могу для вас сделать.

— Благодарю вас, товарищ капитан.

Взвод при полной выкладке марширует на занятия. Предстоит отработать задержание нарушителей границы, их обыск и конвоирование.

Мосс, сощурившись, смотрит в безоблачное небо, откуда немилосердно палит солнце, потом сдвигает пилотку на затылок и в свойственной ему манере недовольно бурчит:

— Ну и жара! На радость мартышкам. Да еще это тяжелое снаряжение. Веселенькое дельце!

Откликается только Цвайкант:

— Полностью согласен с тобой, хотя выражение «жара на радость мартышкам» нуждается в уточнении, ибо эти представители животного мира вовсе не отличаются способностью переносить большие перепады температур. Впрочем, обезьяны живут не только в тропических широтах, но и в регионах, граничащих с зоной вечных снегов, поэтому вполне закономерно также выражение «стужа на радость мартышкам». Однако, говоря о холоде, обычно вспоминают собаку, хотя эта разновидность животных обитает даже на экваторе.

— Точно, — в тон ему отвечает Мосс. — Говорят, недавно видели, как стая обезьян сражалась в снежки.

— Прекратить разговоры! Нашли занятие! — обрывает их Юрген.

Учебный участок границы примыкает к учебному полю. Здесь оборудованы система заграждений, наблюдательная вышка, секреты для пограничных постов. Отрабатываются приемы задержания и обыска одиночных нарушителей и групп. Рошаль внимательно наблюдает за солдатами своего отделения, дает указания, ставит вопросы.

Вот Кюне стремительно подбегает к нарушителю границы, которого необходимо обыскать, но при этом мешает старшему наряда Райфу. Тот выбрал место для обыска явно неудачно, в реальной обстановке такая ошибка может иметь роковые последствия.

Рошаль терпеливо объясняет, что действовать надо быстро и безошибочно.

— А теперь давайте посмотрим задержание и обыск на примере. Рядовой Мосс — старший наряда, рядовой Цвайкант — часовой. Выйти из строя! Я буду нарушителем границы.

— Соберись, Светильник! — шепчет Мосс, когда они занимают место в секрете, а Рошаль с синей повязкой на рукаве приближается к ним. — Лейтенант идет!

Не дойдя нескольких метров, Юрген останавливается. Цвайкант между тем глубокомысленно замечает:

— После стольких премудростей, которыми мы овладевали на занятиях, все должно получиться…

Рошаль тем временем уже поравнялся с ними. Его останавливает резкий окрик. Мосс приказывает сержанту повернуться спиной и лечь. Подходит очередь Цвайканта произвести обыск. Пригнувшись, Философ осторожно приближается к Рошалю, стараясь не повторять ошибок других. Приказывает ему раздвинуть ноги и вытянуть руки вперед. Наконец начинает обыск.

— А ну поэнергичнее! — приказывает Рошаль. — Так вы ничего не найдете.

— Есть…

Но оказывается, Цвайкант ничего не понял: когда он делает два шага в сторону и жестом показывает Моссу, что обыск окончен, совсем рядом, со стороны соседнего отделения, раздается выстрел. Философ испуганно оглядывается. Мосс тоже оторопело крутит головой, а тем временем Рошаль направляет на них деревянный пистолет:

— Вот так все бы для вас и закончилось… Все ко мне!

Мосс чертыхается и рывком забрасывает за спину автомат:

— Вот послал бог напарника! Ну и номера ты откалываешь, Философ!

Цвайкант оправдывается:

— Нет, погоди. Выстрел ведь отвлек и твое внимание. А в реальной обстановке…

— В реальной обстановке пистолет был бы не деревянный, а настоящий, — назидательно выговаривает Рошаль. — Почему при обыске вы не ощупали меня?

— Потому что… Во-первых, вы наш начальник, а во-вторых, признаться, я оробел…