Элизабет Арним - Колдовской апрель

– Куда вы, моя ми… – начал было мистер Уилкинс, но вовремя остановился.

Что это, неужто дух этого утра побудил его обратиться к миссис Фишер словами из детской песенки? [24] В старинной английской детской песенке поется: «Куда вы, моя милая служанка? Куда вы, моя милая служанка? Иду доить коровку, говорит она, говорит она». Он даже удивился, что знает их. Очень странно. Как эта легкомысленная песенка могла пролезть в его трезвую голову, да еще в этот момент? Он чувствовал глубокое уважение к миссис Фишер и никогда не посмел бы оскорбить ее, обратившись к ней как к служанке, все равно, милой или нет. Он намеревался быть с ней максимально обходительным. Она была дамой со связями, а также, он подозревал, и с состоянием. За завтраком они прекрасно провели время, и он был поражен ее близкими отношениями со столь известными личностями викторианской эпохи, это было такое отдохновение – беседовать о них, в особенности после напряжения, которые он испытывал на георгианских вечеринках у своего зятя в Хампстед-Хите. Они с миссис Фишер налаживали отношения, и она уже выказывала все признаки того, что в будущем пожелает стать его клиенткой. Ни за что на свете он не посмеет ее оскорбить. Он даже похолодел при мысли, что чуть все не испортил.

Однако она ничего не заметила.

– Вы решили прогуляться? – спросил он очень вежливо, готовый, если она подтвердит его предположение, сопроводить ее.

– Я собираюсь разыскать леди Каролину, – объявила миссис Фишер, направляясь к ведущей в верхний сад застекленной двери.

– Приятная задача, – ответил мистер Уилкинс. – Могу ли я помочь? Позвольте… – добавил он, открывая перед ней дверь.

– Обычно она сидит в том уголке за кустами, – сказала миссис Фишер. – И я не уверена, что моя задача окажется приятной. Она позволила счетам накопиться самым безобразным образом, придется ее хорошенько выбранить.

– Леди Каролину? – мистер Уилкинс не мог разделить такое намерение. – Могу ли я осведомиться, какое отношение леди Каролина имеет к счетам?

– Ведение хозяйства было предоставлено ей, а поскольку мы в равной мере делим расходы, для нее это должно быть делом чести…

– Но… Вы хотите сказать, что леди Каролина ведет хозяйство всей компании? Компании, в которую, в том числе, входит и моя жена? Моя дорогая леди, я даже не знаю, что сказать на это. Вы разве не знали, что она дочь Дройтвичей?

– А, вот она кто такая, – сказала леди Фишер, тяжелой походкой шествуя по камешкам к тайному уголку. – Тогда все понятно. Путаница, которую этот Дройтвич устроил в своем департаменте во время войны, вылилась в общенациональный скандал. Там было что-то насчет хищений из общественных фондов.

– Но это невозможно, уверяю вас, предполагать, будто дочь Дройтвичей… – начал было мистер Уилкинс.

– Дройтвичи здесь ни при чем, – прервала его миссис Фишер. – Если взяла на себя обязательства, изволь их выполнять. Я не намерена швыряться деньгами из-за всяких Дройтвичей.

Суровая старая леди. Возможно, иметь с ней дело будет не так просто, как он надеялся. Но явно богатая. Только осознание собственного несусветного богатства может позволить ей так относиться к Дройтвичам. Он расспрашивал Лотти о миссис Фишер, но у нее было очень смутное представление о ее материальных обстоятельствах, она лишь сказала, что ее дом похож на мавзолей, в котором плавает золотая рыбка, но теперь он уверился в том, что обстоятельства весьма благоприятные. И пожалел, что вызвался сопровождать миссис Фишер: у него не было никакого желания присутствовать при том, как она будет делать выговор леди Каролине Дестер.

И снова он, конечно, не мог и вообразить, что подумала Скрэп. Что она почувствовала, когда увидела, что мистер Уилкинс обнаружил ее уголок в первое же утро – ведь выражение ее лица было поистине ангельским. Она сняла ноги с парапета, на который уселась миссис Фишер, и внимательно выслушала вступительную часть, в которой говорилось, что у миссис Фишер нет денег на то, чтобы бездумно и бесконтрольно швырять их на расходы по хозяйству – однако Скрэп прервала ее, вытащив из-под головы одну из подушечек.

– Подложите, – предложила Скрэп, протягивая ее миссис Фишер. – Вам будет удобнее сидеть.

Мистер Уилкинс подскочил и взял у нее подушечку.

– О, спасибо, – сказала миссис Фишер.

Прервавшись, миссис Фишер было трудно вернуться к мысли. Мистер Уилкинс очень тактично просунул подушечку между слегка приподнявшейся миссис Фишер и каменным парапетом, и она снова вынуждена была сказать «спасибо». Итак, ее прервали. Кроме того, леди Каролина не произносила ни звука в свое оправдание, а лишь взирала на нее с лицом внимательного ангела.