Валерий Алексеев - Улыбка навсегда - Повесть о Никосе Белояннисе

— Пойду-ка я посоветуюсь с Василисом… — сказал Алекос. — Если и он будет против моей идеи, тогда я от нее откажусь.

— Какой идеи? — нахмурилась Рула.

— Да насчет того, что машина должна быть пустая.

Василис был против. Он гневно отверг эту идею как детскую и бредовую: в машине должны быть люди, во-первых, потому, что тяжелый армейский грузовик раздавит пустой «опель», как скорлупу, а с людьми шофер не посмеет. Ну и, во-вторых, люди в «опеле» могут завязать с солдатами перестрелку и задержать карательный отряд на какое-то время. А еще Василис дал понять, что не стоит отрывать его от дела ради таких пустяков.

— Однако уже три часа ночи, — сказал Алекос, вернувшись к Руле, которая ждала его на том самомуглу. — Мы здесь можем порядком примелькаться.

— Ну, кто же знал, что мотор откажет? — возразила Рула. — Мы должны были еще раз осмотреть место? Должны. «Опель» надо было отсюда забрать? Надо. Тем более что он нам завтра понадобится днем: легче будет собрать всех людей. Сейчас Василис разберется, в чем там дело, и увезет нас отсюда, и до завтрашнего вечера мы на этом месте не появимся.

— А если он не разберется? — спросил Алекос.

Рула не ответила. Она вдруг вся напряглась и взяла Алекоса за руку:

— Тихо… Слушай…

Со стороны окраины на бешеной скорости мчалась машина. Время от времени шофер включал дальний свет, и мощные фары выхватывали из темноты редкие дома и деревья.

— Бежим! — сказал Алекос, схватил Рулу за руку и потащил.

Они едва успели перебежать через улицу и скрыться в тени высокого здания.

— Военный патруль, — тихо проговорил Алекос, когда машина пролетела мимо.

— Сама вижу, — резко сказала Рула. Черты ее лица сразу вдруг обострились. Она в упор посмотрела на Алекоса и поняла, что он думает о том же, о чем и она.

— Нет! — сказала Рула и для убедительности отрицательно мотнула головой. — Нет! Завтра в полночь.

Алекос молчал. Тут вой мотора послышался уже со стороны Каллитеи, и тот же «лендровер» военной полиции, полыхая фарами, вылетел из-за угла. На этот раз сноп яркого света ударил прямо в стену, возле которой они стояли. Завизжали тормоза. Машина по инерции промчалась еще несколько десятков метров и остановилась. Резкий голос крикнул из темноты:

— Стоять на месте! Будем стрелять!

Послышались шаги торопливо приближающихся патрульных. Мотор взревел: очевидно, «лендровер» дал задний ход.

И в это время из бокового переулка, тихо рокоча, выкатился «опель», за рулем которого сидел счастливый Василис.

— Быстро к машине! — скомандовала Рула.

Пригнувшись, Рула и Алекос побежали к «опелю». Видимо, уже поняв, в чем дело, Василис на ходу распахнул им дверцу.

— Успеем! — задыхаясь на бегу, проговорил Алекос. — Вот только бы…

Он замолчал и, продолжая еще бежать, вдруг резко потянул Рулу за руку в сторону. Рула с удивлением взглянула на него — Алекос все больше припадал на левую ногу, потом остановился, резко выпрямился и отпустил Рулу.

— Все, — спокойным голосом сказал он. — Жаль…

— Алекос! Нельзя! — не своим голосом крикнула Рула, но Алекос уже падал на стремительно расступавшуюся перед ним землю…

Громко, навзрыд заплакав, Рула схватилась за дверцу подкатившего «опеля»… «Опель» тихонько катился, мотор его тихонько урчал, Василис медленно сползал к левой дверце, а Рула широко раскрытыми глазами смотрела не на своих убийц в патрульной машине, а назад, в сторону Каллитеи, откуда уже слышался нарастающий рокот моторов автоколонны…

Это везли на казнь Белоянниса.

В темной машине, куда Никоса втолкнули солдаты, было пусто. Никос нащупал рукой низкую скамейку, сел. Было холодно, он застегнул верхнюю пуговицу рубашки. Пуговица едва держалась. Никоса всегда сердили такие мелочи, но сейчас это не имело значения. Через полчаса она ему уже не понадобится.

Спустя минуту дверца машины открылась, и, пригнувшись, вошел Никос Калуменос. Опустился рядом с Белояннисом, нащупал его локоть, сжал.

— Здравствуй, Никос.

— Здравствуй, отец.

— Ну что, едем на прогулку?

— Да уж погуляем.

— Обидно, — сказал Калуменос. — И не верится как-то.

— Что правда, то правда, — усмехнулся Никос, — не верится. Знал я одного парнишку, у Бичи его подстрелили. Ох, он тоже не верил. Лежит, весь в смертном поту, и хвастается своим здоровьем. На мне, говорит, все, как на собаке… Хороший был мальчишка.

— Да… — сказал Калуменос, думая о своем. — Здоровье тут не поможет.