Валерий Алексеев - Улыбка навсегда - Повесть о Никосе Белояннисе

— Дальше ступай, — скомандовал он ему. — Стой. Дай ключи.

— Поздравляю вас, господин Загурас, — сказал Белояннис. — Вот эти письма я попрошу передать начальнику тюрьмы. Здесь некоторые последние распоряжения. Относительно судьбы моего сына — ну и так далее. Начальник тюрьмы знает, как поступить с этими письмами.

Он протянул листки Мицосу — старший надзиратель спрятал руки за спину.

— С письмами успеется, — усмехнувшись, сказал он. — А вот на волю я мог бы передать весточку. Письменно или, если желаете, в устном виде.

— Благодарю вас, — сухо ответил Никос. — Не смею затруднять вас более никакими просьбами.

Он положил листки на стол, отошел, сел на койку и выжидающе посмотрел на Мицоса.

— Жалоб и претензий у меня нет, — добавил он, помолчав.

Так, сказал себе Мицос. Все правильно: не доверяет. Или брезгует. Ну что ж, посмотрим, что вы на это скажете, господин осужденный.

— Сердечный привет шлет вам Андрула Эритриаду, — проговорил он, понизив голос.

— Вы слишком любезны, господин Загурас, — насмешливо сказал Белояннис. — Выполнение таких поручений лежит за пределами вашей компетенции.

— Желаете ли вы что-нибудь передать Андруле Эритриаду? — настойчиво повторил Мицос. — И поспешите с ответом: у меня обход.

— Зря стараетесь, господин старший надзиратель, — сказал Белояннис и, сняв ботинки, лег на койку. — Я не имею ни малейшего понятия, о ком вы сейчас говорите.

— Ну, дело ваше, — Мицос повернулся с таким видом, как будто он собирается уходить. — Но будьте уверены, что это не пустой разговор. Если я вам понадоблюсь…

— Да, да, конечно, — нетерпеливо сказал Белояннис, глядя в потолок. — А сейчас потрудитесь оставить меня в покое. Я хочу спать.

«Нет уж, голубчик, — злорадно подумал Мицос, выходя из камеры, — сегодняшнюю ночку тебе не спать. И ты еще меня вызовешь — через час или через два, когда дозреешь…»

Поздний вечер. В комнате Рулы наглухо завешено окно, горит настольная лампа. Возле лампы на столе расстелена карта Афин и Пирея. Рула и Алекос, студент Политехнического института, склонились над картой.

— Так, — негромко говорит Алекос, — вот еще одни поворот. Тут на углу высокое здание, это лучше, чем на том, старом месте: все-таки меньше просматривается.

— Нет, Алекос, — решительно возражает Рула, — ничего менять уже не будем. На старом месте «опель» стоит уже неделю, там к нему все привыкли, а здесь еще неизвестно, где его поставить, и будет он в глаза всем бросаться…

— Ну, хорошо, хорошо. Ты права. Значит, пропускаем джипы, пропускаем фургон…

— И Василис выкатывает «опель» на середину дороги. Вот ты говоришь, надо сменить место. А ведь на новом месте улица шире, я отлично помню, и они нас просто объедут.

— Я уже ничего не предлагаю, я смирился с твоим вариантом. Тут Василис выводит «опель», отсекает грузовик с солдатами, а в это время…

— Кстати, чтобы не забыть: от Василиса должно сильно пахнуть спиртным. Трезвый человек за рулем и машина поперек улицы — это выглядит подозрительно. Сумеет он сыграть мертвецки пьяного?

— Сумеет. Василис — прирожденный комик.

— Ну, комик — это не то слово. Комикам я не доверяю. Кто будет на заднем сиденье?

— Харис, Илиас и Васо. Подгулявшая компания.

— А ты?

— У меня другая задача. Я выведу вот отсюда наш фургон.

— Алекос, а ты уверен, что выдержишь? Ведь тебе придется ехать с ними до полигона…

— Ну, так что же? Кому-то все равно придется это сделать. Мне легче, чем другим: ведь ты меня не любишь…

— Алекос, перестань.

— Уже давно перестал. Не понимаю только, что ты нашла в этом тюремщике? На что надеешься? У него душа давно уже шерстью заросла…

— Не говори плохо о тех, кого не знаешь.

— Да от такой службы дичают, Рула. Дичают и звереют.

— Он не одичал. Он остался ребенком. Большим злым ребенком.

— Хотел бы я знать, что скажет об этом твой отец.

— Не трогай моего отца, ладно?

— Ладно.

Они помолчали немного, и снова зазвучали их негромкие голоса.

— Здесь, за углом, будет стоять Аргирис, на той стороне — Александрос. А ты, Рула…

— Я буду с Александросом.

— Зачем? Он должен будет вскочить на подножку чужогофургона. Ты будешь только мешать.

— Не забывай, что шофер чужогофургона уже на повороте увидит Александроса. Если Александрос будет один, это может показаться странным. Парочка выглядит убедительнее. Кроме того, я буду его страховать, и, если шофер прибавит скорость, я выстрелю в него…