Валерий Алексеев - Улыбка навсегда - Повесть о Никосе Белояннисе

— И погубишь все дело. Рула, не упорствуй в своем заблуждении. Как ты можешь выстрелить в шофера, если на подножке будет стоять Александрос?

— А что мы будем делать, если шофер откажется свернуть?

— Его застрелит Александрос… или Аргирис.

— Ты, видимо, заботишься о том, чтобы я не запачкала ручки.

— Ну хорошо, давай по порядку. Василис задерживает грузовик с конвоем, Аргирис и Александрос принуждают шофера фургона свернуть в переулок, я вывожу вот отсюда наш фургон — все разъезжаются, и ты остаешься на перекрестке одна.

— Меня подберет на своем «опеле» Василис.

— Если ему разрешат куда-нибудь поехать.

— Ты думаешь, его тоже заберут?

— Разумеется. Вот почему «подгулявшая компания» мне не очень нравится. Зачем рисковать лишними людьми? Василис вполне справится один. И я справлюсь один, а Аргирис и Александрос вдвоем. Итого — четыре человека. Лишние будут только мешать.

— А я? Я тоже лишняя?

— Прости, я неточно выразился. Ты свое дело сделала: узнала день и час. И маршрут.

— Не преувеличивай мои заслуги: на полигон всегда ездят одним и тем же маршрутом.

— Кто тебе сказал такую глупость? Разумеется, твой тюремщик…

— Оставь его в покое, Алекос. С него и с тебя спросят одинаково.

— Я буду счастлив умереть за Белоянниса. А он — не знаю.

На это Рула ничего не ответила…

Комиссар асфалии Спанос выслушал сбивчивый рассказ Ставроса, задумчиво потер пальцем мясистый нос.

— Значит, вы утверждаете, что старший надзиратель господин Загурас является агентом красных и предупредил их о предстоящих… гм… событиях. Что ж, очень похвально, что вы к нам явились с этим интересным сообщением. Враги свободы действуют сообща, так отчего бы истинным друзьям свободы не последовать их примеру, не так ли?

— Так точно, — Ставрос почтительно склонил голову, хотя и не совсем уловил смысл этой тирады.

— Неясно одно… — Спанос неторопливо распечатал пачку хороших сигарет, предложил Ставросу, тот не посмел отказаться, хотя никогда не курил. — Неясно одно: с чистыми ли побуждениями вы к нам пришли? Не пытаетесь ли вы оклеветать ни в чем не повинного человека?

На стене над головой комиссара Спаноса висело вставленное в рамку изречение: «Никого не осуждай, пока не заслушаешь показания обеих сторон».

— Загурас служил в ЭЛАС… — хрипло сказал Ставрос. Трудно было узнать в этом оробевшем, приниженном человеке хамоватого надзирателя из отделения смертников столичной тюрьмы. И дело было не только в том, что Ставрос впервые разговаривал с сотрудником асфалии такого высокого ранга. Ставрос робел не перед ним, он робел перед своей мечтой, овеществленной в этом здании на улице Бубулинас, в этом кабинете и даже в этой мудрой надписи над головой господина комиссара. Увы, мечта работать в Центральной асфалии под руководством таких умных, душевных людей, как комиссар Спанос, так и осталась мечтой. Центральная асфалия отвергла услуги Ставроса: для штатного сотрудника он был слишком глуп и неотесан, для внештатного агента — слишком известен; в свое время газета «Ризоспастис» писала о его воинских подвигах в отряде МАИ.

— Да, Загурас служил в ЭЛАС, это нам хорошо известно, — сказал комиссар Спанос. — И это единственное ваше доказательство?

— Никак нет, — поспешно возразил Ставрос. — У меня есть и другие данные против Загураса.

— Я слушаю, — любезно сказал комиссар, закуривая.

— Как я уже имел удовольствие докладывать, сегодня после обеда Загурас находился в городе и вступил в контакт со связными коммунистов, в результате чего был разработан план побега осужденного Белоянниса во время его перевозки к месту исполнения приговора.

— Это я уже слышал. А где в это время находились вы?

— На дежурстве.

— Каким же образом, дорогой, вы узнали о плане побега?

Ставрос молчал. Это был самый уязвимый пункт его доноса. Но он был совершенно уверен, что в асфалии не станут вникать в такие подробности и сразу ухватятся за его версию.

— У меня и раньше были свидетельства… — ломая и кроша пальцами сигарету, начал он.

— И вы не доложили о своих подозрениях тюремному начальству? — весело спросил комиссар Спанос. — Как же вы, добросовестный служащий с такой отличной репутацией, могли дотянуть до самого критического момента?

Ставрос молчал. Комиссар пододвинул ему пепельницу и взглядом показал, что сигарету следует положить.

— Ай, как несолидно, — комиссар сокрушенно покачал головой. — И все-таки неплохо, что вы к нам заглянули. Вы натолкнули меня на одну любопытную МЫСЛЬ…