Валерий Алексеев - Улыбка навсегда - Повесть о Никосе Белояннисе

Бобе подступил к Никосу с «детектором лжи». Это, как и напалм, была одна из новинок. Надевая на людей браслеты, присоединяя к обнаженному телу клеммы и датчики, «старший советник» не предупреждал, разумеется, о том, что это всего лишь «детектор лжи», и допрашиваемые напрягались в ожидании электрического шока, теряли контроль над собой, нередко погружались в состояние тяжелого транса. Надо сказать, что пытки электрическим током широко применялись в асфалии во время допросов, и ужас при виде демонстративно усложненной электроаппаратуры был вполне оправдан.

В этом смысле Никос был более подготовлен, чем многие. От английских офицеров связи при штабе третьей дивизии ЭЛАС он кое-что слыхал о «дьявольских штучках» янки, в том числе и о «детекторе лжи». Поэтому многозначительность, с которой Бобе, покрикивая на своих подчиненных, возился с аппаратурой, вызвала у него лишь усмешку. Никос мог бы, конечно, наотрез отказаться от испытаний подобного рода, и сам президент США не заставил бы его надеть эти дурацкие датчики, но он понимал, что никакой «проверки истинности» не предвидится: те скупые показания, которые он дал несколько месяцев назад, не нуждались в такой проверке, ибо они в точности соответствовали истине. А значит, это будет проверка его реакции на те сведения, которыми располагает сама асфалия. Из этого психологического испытания он мог бы сделать кое-какие выводы о характере обвинения и цели предстоящего процесса.

Бобе знаком приказал Никосу раздеться до пояса, обмотал его поперек груди поясом с датчиками, затем, тщательно протерев виски и ладони Никоса влажным тампоном, укрепил датчики и на них. Комиссары асфалии чуть ли не молитвенно следили за манипуляциями Бобе.

Через переводчика Бобе предупредил Никоса, что он должен отвечать кратко «да» или «нет» и не двигаться во время допроса. Никос кивнул. Необходимости в переводчике не было, так как он знал английский язык, но Бобе предпочитал, чтобы допрос проводился по-гречески.

Итак:

— Ваше настоящее имя Николаос Белояннис?

— Да.

— Вы грек, имеющий аргентинское подданство?

— Нет.

Смешно было бы придерживаться сейчас этой опровергнутой уже при аресте легенды.

— Вы въехали в Грецию с фальшивыми документами?

— Да.

— Вы вернулись в Грецию с целью свергнуть существующее правительство?

— Нет.

Вот оно. Закон 509 — «за претворение в жизнь идей».

— Белояннис, вы ставили целью саботаж и диверсии на предприятиях, железных дорогах, в портах страны?

— Нет.

— Вы подготавливали… Вы замышляли… Вы покушались…

— Нет. Нет. Нет.

Дальнейший допрос терял всякий смысл — по крайней мере, для Никоса…

— Да. Нет. Не знаю.

— Белояннис, вы не должны отвечать «не знаю». Да или нет?

— Вы задаете нелепые вопросы. «Существуют ли в Греции нелегальные группы, ставящие целью подчинение страны иностранному господству?» Как, по-вашему, я должен ответить на этот вопрос? Нет? Но я далеко не уверен в чистоте намерений «священного союза» [11] «Священный союз» — организация реакционно настроенных греческих офицеров, возглавлявшаяся маршалом Папагосом. . Не будьте глупее техники, которую вы взяли напрокат.

Вне себя от бешенства, комиссар асфалии замахнулся на Никоса. Никос был привязан к креслу и не смог бы уклониться от удара, но на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Я полагаю, — сказал Никос по-английски, обращаясь к Бобе, — я полагаю, ваш аппарат показывает сейчас чистую правду?

Допрос пришлось прекратить. Белоянниса увели в одиночку, и больше он Бобе не видел. Но крики и стоны из коридора слышны были по-прежнему — всякий раз, когда караульный открывал дверь.

В начале осени 1951 года Белоянниса вновь повели на допрос. Но на этот раз в уже знакомом ему кабинете кроме сотрудников асфалии, одетых, как обычно, в штатское (белоснежные рубашки, темные, сдержанных тонов галстуки), находились два незнакомых Никосу человека — один моложавый, постриженный под полубокс, другой пожилой, с заметно выступающим брюшком, непоправимо лысеющий, но одетый так же, как и первый, в светлый дешевый спортивного типа костюм.

Дружески взяв Никоса за плечо, тот, что помоложе, усадил Никоса, справился по-гречески, но с сильным акцентом, не позволит ли господин Белояннис перейти на английский, и, не дождавшись ответа, заговорил по-английски.