Арчибальд Кронин - Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы (сборник)

– Это он тебя научил шахматам?

– Да, и много чему еще.

– Ты его любишь?

– Ну естественно.

– Знаешь, Даниэль, – изобразил я вздох, – я в общем завидую этому старому мешку с костями. Он для тебя такой близкий человек. Я не перестаю думать о том, что ты доверяешь ему все самое сокровенное. В каком-то смысле меня это беспокоит.

– О, совершенно напрасно, – быстро сказал он. – Я бы первый забеспокоился.

– Тогда почему ты мне вот так же не доверяешься? – Мне не без труда дался такой вопрос, но я должен был получить то, в чем нуждался. – Я ведь мог бы тебе помочь.

Наступила тишина. Казалось, он сдулся, как воздушный шарик. Взгляд его померк. Наконец он медленно сказал:

– Я очень привязался к вам, Лоуренс. На самом деле, если бы я не знал, как сильно вы ненавидите телячьи нежности, я бы выразился более откровенно, но я дал самое честное слово никогда не говорить кое о чем.

О том, как Дэвигана столкнули с крыши! О чем еще можно было молчать? Он был там – он все видел. Мне до смерти хотелось узнать правду.

– Да брось ты, малыш Дэнни. Мы же приятели. Никто никогда ничего не узнает.

– Я не могу, – печально, но решительно покачал он головой. Он надолго замолчал, словно борясь с собой, затем взгляд его прояснился, будто он увидел выход. – Тем не менее если вы сами догадались, то это ваше дело. Я тут ни при чем, поскольку я бы все равно не сказал вам. Пожалуй, я мог бы даже дать вам небольшой намек. Вы так умны, что это вам поможет.

– Ну так давай.

Я едва владел собой. Мы были почти у Мэйбелле, повернув на подъездную дорогу.

– В тот самый день, когда Канон подошел со мной к дверям монастыря, он сел в свое кресло-коляску, похлопал меня по плечу и сказал: «Молчание – золото».

Я в изумлении уставился на него. Он что, дурачит меня? Это невозможно. Однако как он меня обвел вокруг пальца! Меня подмывало врезать по его маленькой бледненькой физиономии.

– Вылезай, – сказал я, резко затормозив возле крыльца, – и, ради бога, ни слова женщинам о том, что мы с тобой были в пабе.

Отпустив его, я в ярости загнал машину в гараж. После моего столь тщательного планирования, после шахматного матча, который я организовал, после всего, что я выстроил, мне не досталось ничего, кроме этой пословицы из книжки для детского сада: «Молчание – золото»! Снова пошел дождь со снегом.

В тот вечер, закрывшись в своей комнате и засидевшись допоздна, потягивая кирш, я ломал себе голову над этой чертовой загадкой: «Молчание – золото». Что за штамп! Неужели это и было наставление от Дингволла, означавшее держать рот на замке? Но это последнее, чего можно было ожидать от человека столь острого ума. Эта фраза была на уровне таких побрякушек, как «Минута час бережет» или «Цыплят по осени считают». Разумеется, он адресовал ее ребенку. Нет, нет, это бы не сработало, это не рассчитано на юные мозги. Конечно, есть такая команда: «Тихо, молчать!» Но возможно, тут скрыто еще какое-то значение, скажем, в слове «золото». Мне пришло в голову: может ли эта фраза каким-то шутливым образом быть связана с монетой в полкроны, которую дал Дингволл в конкретный момент, дабы скрепить уговор? Чепуха. Я отклонил эту версию как полностью не соответствующую характерам обоих персонажей. Однако золото предполагает деньги, богатство, что-то дорогое. Но ничто не могло быть очевидней того факта, что у миссис Дэвиган нет денег. Я точно знал, что у вдовы не было ни гроша. Я видел, как Хозяйка совала ей в кошелек несколько франков, после чего та вернулась домой с парой зимних сапог.

Я наконец сдался, запер бутылку в шкаф, разделся и, спохватившись, вымыл стакан, чтобы при его возвращении к Хюльде на нем не осталось никаких улик. Вскоре после полуночи я заснул.

Казалось, прошло меньше часа, когда я, вздрогнув, проснулся. Кто-то стучал в окно. Споткнувшись, я открыл его – в лицо мне ударило мокрым снегом, за пеленой которого я смутно различил Дэвиган, в халате, с непокрытой головой, развевающимися на ветру волосами и безумным взглядом.

– Скорее! Даниэлю плохо.

– Что случилось? – Мне пришлось кричать. – Расстройство желудка?

– Нет! Кровотечение. Скорей! Пожалуйста, поскорей! Ему ужасно плохо!

Забывшая о всяких церемониях, она была похожа на сумасшедшую. Я махнул, чтобы она возвращалась к себе, и закрыл створки. В темноте я все не мог найти выключатель, однако наконец нащупал его, застегнул пуговицы на пижамных штанах, натянул свитер поверх пижамной куртки, сунул ноги в тапочки, подхватил всегда стоявшую в прихожей врачебную сумку с препаратами на случай неотложной помощи и отпер входную дверь.