Андрей Дугинец - Боевое задание

Федя бросился в кустарник. Но вслед ему раздался выстрел из пистолета. Потом второй, третий. Федя увидел впереди глубокую канаву, вырытую перед войной для осушения болота. Бросился к этой канаве, но уже в двух прыжках от нее послышалась автоматная очередь. Кубарем свалился в канаву. Понимая, что спастись можно только бегством, он изо всех сил бежал по колени в воде, заполнившей канаву. Закусив губу, чтобы не закричать, и чувствуя, что из глаз текут слезы от страха, он все дальше убегал от того места, где все еще строчили из автомата. Наконец канава кончилась. Немного пробежал по кустарнику. И вот она, речка! Не раздеваясь, Федя бултыхнулся в воду.

Переплывал он речку здесь не один раз. А одежда на нем не тяжелая. К тому же босиком. Главное, чтобы Савка его не догнал…

Со стороны Вербного вдруг послышался ободряющий окрик:

— Держись! Посылаю лодку!

И тотчас от того берега отчалила лодка с двумя гребцами.

— Держись, Гаврюха! — слышалось уже с лодки.

«Они принимают меня за кого-то другого», — понял Федя и вдруг вспомнил, что печник назвался Гавриилом.

— Скорей! — нашел в себе силы крикнуть Федя, думая в этот момент о печнике, над которым нависла смертельная опасность.

Лодка подлетела, и сильные руки выхватили Федю из воды…

Очнулся я утром в той же комнате. Но теперь на месте дядьки Охрима за столом сидели командир и комиссар, а на скамье — другие партизаны нашего отряда. В голове у меня звенело, в глазах вдруг замелькали огоньки, и все снова погрузилось во тьму.

— А Федя? Где Федя? — крикнул я, боясь, что снова потеряю сознание и ничего не узнаю о своем юном друге.

— Жив, Гаврюха? — ответил всегда веселый голос моего командира. — Твой Федя молодец, крепыш.

— Давай скорей приходи в норму да будешь приказ писать на двоих, — в тон командиру заговорил комиссар. — Обоих представим к награде за разоблачение главаря банды.

— Если бы не Федя, ничего бы не узнали и обо мне, не только о главаре, — ответил я, снова впадая в забытье.

Прошло столько лет, а я все еще не могу себе простить той оплошности с кирпичом. Как прав был отец, когда твердил: «В жизни всякое дело может пригодиться!»

Командиру партизанского отряда «Смерть фашизму» доложили, что в соседнем районе появился советский генерал.

— Генерал? — удивился командир и строго посмотрел на связного, стоявшего навытяжку у порога землянки.

— Так точно, товарищ командир, самый настоящий советский генерал! — повторил свое донесение связной, паренек боевой и сообразительный. — В деревнях только о нем и говорят.

И связной подробно изложил все, что знал об этом деле.

Появился тот генерал со своей огромной армией и сразу стал наводить страх на оккупантов, которые бесчинствовали по деревням и селам.

В одной деревне захватчики собрали хлеб, все под метлу выгребли. Уложили на брички. Целый обоз получился. Ну и перед дальней дорогой решили попировать: набрали курочек, яиц, сала и сидят себе объедаются.

Вдруг выстрел… Фашист, охранявший обоз, свалился с брички, словно куль с мукой. Остальные — за винтовки и к возам. А там на первой повозке уже фанерка приколота:

«Бей фашистов!

Не давай им ни хлеба, ни мяса!

Генерал Заруба».

Из-за дома, в котором только что пировали враги, ударил автомат.

Фашисты кинулись к задним повозкам, а им наперерез автоматная очередь уже с другой стороны. Они решили, что окружены, побросали награбленное и на одной бричке удрали из села.

И так везде: только гитлеровские грабители появятся в селе, автоматчики генерала Зарубы тут как тут.

Партизанский командир выслушал связного, недоверчиво улыбнулся, мол, все это немножко смахивает на легенду. И все-таки решил проверить сообщение.

Сам он был человеком не робкого десятка, из пограничников. Да и ребята в отряде на подбор, умели «нагонять дичи» на захватчиков. То пустят под откос поезд с эсэсовцами или боеприпасами, то забросают гранатами комендатуру, то подорвут мост, по которому проходят танки. Храбрые подобрались ребята в отряде «Смерть фашизму» и неугомонные — ни днем ни ночью не давали покоя фашистам. Они и песню пели, похожую на их жизнь:

Но мало их было в отряде, всего только тридцать человек. А у генерала конечно же тысячи.

Собрал командир своих товарищей, рассказал о донесении связного и говорит: