Андрей Дугинец - Боевое задание

В начале войны я оказался в окружении и попал к партизанам. Командир отряда узнал, что у меня почти что высшее образование, назначил меня писарем. Штаба еще не было, но штабные дела уже появились. Должность это почетная, но мне она показалась нудной. Ну сами подумайте: товарищи мои ходят на боевые задания, пускают под откос фашистские поезда с военной техникой да горючим, подрывают мосты, уничтожают гитлеровцев, а я все это только записываю да приказы командира строчу.

Пришел как-то командир диверсионной группы Саша Золотов и рассказывает, что творилось, когда пустили под откос эшелон с бензином. Над фашистами небо рвалось — громы и молнии. А под ногами у них земля горела.

Я же все это только записываю.

Однажды после большого боя приносят партизаны целый килограмм фашистских орденов. И прямо ко мне: «Ну-ка, писарь, занеси в свой кондуит». Куда деваться? Заношу. А сам еще ни одного фашиста не убил.

Так прошло больше года. В отряде уже около ста человек. И много таких, что могли бы занять мою должность. Вот я обратился к командиру с решительной просьбой перевести меня в боевую группу или хотя бы раз послать с подрывниками или разведчиками на боевое задание.

— Чем же у тебя не боевое задание? — ответил командир. — Ты на самом боевом посту — душа отряда. Вот создадим штаб, тогда и посмотрим… А пока пиши.

Что будешь делать? Сижу, пишу. Воюю на бумаге.

А тут стряслась беда. Ушли подрывники на железную дорогу и не вернулись. Послали мы по их следам разведку и узнали, что ребята наши даже не дошли до железной дороги, погибли тут, рядом, за рекой. Их перестреляли бандеровцы. Люди прозвали их секачами, сокирниками [2] Сокира — топор (укр.). , за то, что секли и рубили всех, за кого им гитлеровцы платили.

Нам уже сообщали, что за речкой, в Волчищах, появились эти сокирники, что они ловят партизан и передают гестаповцам. А те платят им продуктами да табаком. Мы не верили, что это правда. Очень уж это дико. Ну а когда эти головорезы подняли руку на наших ребят, мы тут же решили с ними расправиться.

В первую очередь надо поймать главаря. Ведь не все село в банде. Ну а как ты узнаешь, кто там главарь?

Послали мы в разведку Сережу Пасечника. Смелый был хлопец, разбитной. Но схватили его бандиты, связали и отвезли в гестапо.

Пошла наша самая хитрая разведчица, Зося Ткачук. Уж эта все разузнала бы до тонкости, она умела к людям подходить, особенно к женщинам. Но и ей не повезло. Зося родом была из Малевичей. Это на границе с Западной Белоруссией, за сотню километров от украинского села Вербное, в котором стоял наш отряд. Мы надеялись, что тут Зосю никто не знает. Да и она была в этом уверена. А входит она в Волчищи, и вдруг ей навстречу хромает бабуся с палочкой, ее соседка из Малевичей.

— Зосечка! А сказали, что ты была в партизанах да тебя немцы убили! — на всю улицу запричитала старуха и руками всплеснула от радости. — Иди ж я тебя поцелую, моя дорогая соседочка!

На лавке перед домом, возле которого они встретились, сидят женщины, уши развесили. А бабуся не унимается:

— Ты думаешь, чего ж я тут? Вот же когда твоего батька повесили немцы, а хату подпалили, занялась и моя халупа. Осталась я в чем сейчас перед тобою стою. Так я за палку и пошкандыбала от села до села. Люди добрые кормили и переночевать пускали. На десятый день и пришкандыбала сюда, в Волчищи. Тут же у меня брат жил. А только и его уже нету. Хашисты запороли шонполами. Хатынка стоит, то я в ней и притулилась. Ну то теперь вдвоем будем бедовать. Ты мне будешь и за дочку и за внучку. Между людьми не пропадем…

Ну, после такой «радостной» встречи Зосе ничего не оставалось делать, как поскорее уйти: через час все село будет знать, что она дочь замученного фашистами коммуниста…

Вернулась она в отряд, рассказала о случившемся. Загоревали мы. Сидим вечером в хате: командир, комиссар и я. Сидим и думаем, что делать. Лучина в печурке чуть поблескивает, да нам свет и не нужен. Досада берет.

Вдруг вбегает часовой:

— Товарищ командир, там задержали дядьку, в Волчищи шел.

А мы теперь никого не пускали за речку через наше село.

— Давай его сюда! — требует командир.

Входит печник. Я это сразу понял по заляпанной глиной одежде, по инструментам. И невольно вспомнил отца. Он тоже был печником. Но всегда и уходил на работу чистым, и приходил таким, будто бы только что искупался. Но таких мастеров мало, каким был мой батя.