Валентин Курицын - В зареве пожара

В её широко раскрытых глазах, обращённых на него, выразилось так много мольбы, упрёка и тоски, что Петя не выдержал, отвернулся…

Тогда она, молча, кое-как оделась и ушла, не сказав ни слова…

Час спустя Камнева, снова заснувшего после ухода Кати, разбудил стук в дверь… Стучался смазчик машины, приходивший по утрам ранее других рабочих.

— Это ты, Иван? — спросил Петя, потягиваясь спросонок…

— Вставайте скорей, Пётр Николаич! Беда у нас стряслась… Катька-то… повесилась!

Что-то тёмное и страшное по своей неожиданности надвинулось на Камнева, точно его ударили ножом в сердце… Он отворил Ивану и слушал его рассказ бледный, с трясущимися губами…

— Висит, слышь, она на перетяге у Николки Утарикова; с таратайки сняла перетягу-то возле конного двора, в сеннике, зацепилась за пряснину. Старик Герасим первóй увидал, — на улицу пошёл утром — иду, говорит, я по сеннику, гляжу из-за стога, чьи-то ноги болтаются — с нами крестная сила! Катька удавилась…

— Народу там тепереча со всего прииску сбежалось… Мать-то как убивается — страсть!..

Часа два спустя волнение умов, вызванное этим неожиданным самоубийством Кати, улеглось, и приисковая жизнь вошла в обычную колею. Петя стоял на помосте машины, около свального люка, и обычным образом покрикивал на возчиков. Он был спокоен, как всегда, и факт смерти Кати его не трогал более — он успел уже свыкнуться с ним…

Солнце поднималось всё выше и выше и заливало золотистым потоком лучей зеленеющую таёжную долину. И ничто в этом безоблачном тёмно-синем небе, в этих красивых очертаниях гор, уходящих в даль лиловую грядою, не напомнило о смерти, о молодой безвременно загубленной жизни!..

Источник: Сибирский наблюдатель. — 1904. — Кн. 7–8. — С. 23–28.

Как они жалки — эти бледные, мёртвые цветы!.. На их тонких засохших лепестках ещё сохранились нежные, бледно-голубые и золотисто-лиловые оттенки, но аромат свежести и чистоты отлетел от них. Они безжизненны и грустны — эти бедные цветы!

…Мне вспоминается одна девушка, виденная мною вчера. По оживлённой улице большого города она шла робкою, усталою походкой. Её маленькие, изящные ножки пугливо мелькали из поношенного, убогого платья. В больших тёмно-синих глазах отражалась тихая, бессильная тоска… И вся она своей грациозной, надломленной фигуркой, своим бледным, утомлённым лицом, носившим следы бессонных ночей и слёз, напоминала прекрасный, чистый цветок, брошенный чьей-то равнодушною рукой на грязную мостовую…

Бедные мёртвые цветы!..

Там, на родных полях, они неудержимо тянулись к солнцу, огненные поцелуи которого вливали в них жизнь и счастье. Лёгкий перелётный ветерок ласково шептал им: «Выше, выше, смелее!»… А здесь, в этой скучной тёмной комнате с низким потолком и толстыми каменными стенами, они недолго цвели, — они умирали без воздуха и света…

Мне жаль их — эти безмолвные, обессиленные цветы… Жаль потому, что они напоминают душу одинокого человека. Тихо и темно в комнате и кажется, что неслышно отворяются двери и уходят навсегда, незримо присутствовавшие здесь, дорогие, светлые мечты… и уходит сама жизнь…

…Бедные мёртвые цветы!

Я вспоминаю их, моих случайных спутниц на жизненном пути. Я узнаю их лица, то розовые и улыбающиеся, дышащие молодостью и счастьем, то бледные и грустные, утомлённые трудным путём. Где-то они теперь — те, которые доверчиво прижимались ко мне, когда весенняя гроза застигла нас в открытом поле, те, с кем вышли мы ранним утром в этот долгий, невесёлый путь. Оглядываясь на близкое прошлое, я припоминаю скучные, однообразные дни, в которые смех моей последней спутницы был слышен так же редко, как редки проблески солнца в ненастную осеннюю пору. Она перестала теперь и смеяться, и плакать навсегда.

Но чьи же спокойные шаги слышатся мне, когда я иду тёмной, глубокой полночью по улице спящего города? Кто ещё идёт рядом со мной, не отставая ни на минуту?..

…Тоска одиночества наполняет мою душу, как эта темнота, и молчание ночи затопляет мир. Я одинок и утомлён. Одинок, если не считать ту, которая идёт со мной, чьё холодное дыхание навевает на меня сон, делает мои шаги медленными и неверными.

…Я узнаю её. Это она, незримая таинственная спутница всех живущих — смерть!

Источник: Сибирский наблюдатель. — 1904. — Кн. 7–8. — С. 155–156.

Содерж.: I. Мёртвые цветы. — С. 155–156; II. Незримая спутница. — С. 156.