Дмитрий Гусаров: Трагедия на Витимском тракте

— Значит, между зимовьями на двадцать пятой и сорок первой версте вы с Костиненко никого, кроме охотников, не встречали?

— Нет, не встречали…

— И вы, значит, — повысил тон Васильев, глядя прямо в оробелые глаза допрашиваемому, — никого не видели ни на дороге, ни в стороне от дороги?

Карболай уже был явно растерян. Открыв с перепугу рот, он долго молчал, потом еще раз оглянулся на дверь и торопливым полушепотом произнес:

— В стороне я не говорил… В стороне вы не спрашивали.

Васильев подошел к двери, поплотнее притворил ее и сел на место, к широкому, выскобленному добела столу.

— Рассказывай все!

Карболай поспешно и сбивчиво стал рассказывать, что когда они перевалили хребет и стали спускаться, то впереди на обочине тракта он заметил идущих гуськом людей. Ему показалось, что были они с оружием. Как только они с Костиненко стали нагонять их, то неизвестные свернули влево с дороги и скрылись в кустах.

— Что за люди? Какие из себя? — записывая показания в протокол, спросил Васильев.

Всех Карболай не разглядел — далеко было, а двоих вроде бы приметил. Один высокий, тонкий, в защитной шинели и зимней шапке. Второй — среднего роста. Он–то и заметил подводы, оглянулся, и Карболаю показалось, что у него вроде бы рыжая борода, а одет он, как будто, в серую солдатского сукна тужурку. Карболай так перепугался, что сделал вид, будто никого не видел, даже отвернулся в другую сторону. Потом подхлестнул лошадь и поехал быстрее, благо дорога шла под гору. Костиненко отстал от него чуть ли не на версту и даже на глаз пропал за поворотом. А еще версты через две–три он и встретил охотников.

— Ты сказал им, что видел вооруженных людей.

— Не-е. Молча разъехались…

— Почему?

— Перепугался я. Я и охотников–то боялся. Кто их знает, кто они такие… Да и Костиненко меня отговорил. Он догнал меня к тому времени. «Зачем, говорит, нам с тобой ввязываться. По нынешним временам молчать, говорит, лучше».

— Значит, и Костиненко видел четверых на обочине?

— Не знаю. Может и видел. Когда он догнал меня, я сказал ему, что видел

— Так! — поднялся Васильев, с трудом сдерживая негодование. — А знаешь ли ты, дубина стоеросовая, что тем самым ты сделал себя соучастником крупного государственного преступления! Что из–за твоей противной трусости погибли такие замечательные люди! А может, ты разыгрываешь идиота, и сам являешься участником этой банды?

— Товарищ начальник! — уже в голос взвыл Карболай и заплакал настоящими слезами. — Никакой я не участник!.. Никому я плохого не сделал! Испугался я! Крест святой, испугался!

— До выяснения всех обстоятельств преступления я тебя арестовываю и немедля отправляю в город. Все! Подпиши протокол.

Снова в избу ввели Костиненко.

— Почему ты, гражданин Костиненко, скрыл от следствия, что видел на тракте вооруженных четверых людей?

— А я не видел их, гражданин начальник.

— Как это так — Карболай видел, а ты нет!

— Так уж вышло. И прямо скажу — не очень жалею.

— Почему?

— Мало радости по нынешним временам встретить людей с оружием на дороге. Который год ездишь как заяц — сердце в пятках. Грабят у нас.

— Как же так получилось, что ты не видел их?

— А я вторым ехал, Карболаю вслед…

— Ну и что?

— Ясное дело — что? Спал я. Ну, если не спал, так подремывал. Дорога дальняя, усыпляет она…

— Значит, поспать любишь, — недобро усмехнулся Васильев, поняв, что перед ним не такой простак, как Карболай, и ухо надо держать востро.

— А когда же и спать мужику, как не в дороге, да не в эту пору. Вот скоро земля подсохнет, тут не до сна будет.

— Сказал тебе Карболай, что он видел людей на тракте?

— Сказал.

— Почему же ты отговорил его сообщить об этом повстречавшимся вам охотникам?

— По тому же самому. Откуда знать — охотники они или не охотники? А вдруг из той же компании? По нынешним временам уж лучше в стороне быть… Вот ведь — что мной сделано? Проехал тихо–мирно по тракту, а и то вон хлопот сколько?! Вчера день потерял, сегодня… А мужик ведь не на должности, ему жалованья не платят.

— Из–за такой твоей политики теперь придется тебе еще не один день потерять! — сказал Васильев.

— Да уж понял я это, — удрученно покачал головой Костиненко. — Давно понял… Потому и не сказал сразу про ту самую банду. Авось пронесет, думаю… Нет уж, не будет, как видно, доли мужику и при нашей народной власти. Нет к нему сочувствия.

— Надо самому умней быть. Предупредил бы охотников, и люди не погибли бы, и никому хлопот никаких. Ты сказал слово «банда». Откуда знаешь, что это банда?