Патрик Гейл - Место, названное зимой

Сначала Пол подъехал к дому Гарри. Некоторое время, не в силах подняться, Гарри сидел в повозке и просто смотрел. Все ставни были заколочены. Китти и Мэй щипали траву на маленьком пастбище за стойлом, куры бродили по участку, а поля были если не засеяны, то, по крайней мере, вспаханы.

– Не понимаю, – удивился Гарри. – Меня не было десять месяцев.

– Значит, я опоздал всего на неделю, – тихо сказал Пол. – Трава на могиле была ещё свежей.

Гарри выбрался из повозки, сжимая в руке цветы, и вновь окинул взглядом свой дом.

– Умерла только корова, – Пол вздохнул, – не знаю, от горя или от старости.

Спускаясь, он чуть оступился, и Гарри помог ему выпрямиться, смутившись перед лицом этой непривычной особенности.

– Пойдём, – сказал он.

Пол смотрел, как Гарри опустился на колени, чтобы поставить цветы в банку из-под огурцов у гладкого, поросшего травой холмика.

– Я как раз собирался заказать надгробие, – сказал Пол, – чтобы, когда оно будет готово, земля была достаточно твёрдой. Но теперь ты вернулся, и…

– Мы можем выбрать его вместе, – договорил Гарри. Вновь поднявшись, чуть касаясь локтем Пола, стоявшего так близко, он смотрел на грубый деревянный крест, покосившийся за зиму под толщей снега, позеленевший, и чувствовал себя далеко-далеко от того, кто нацарапал на нём два имени, прежде чем, рыдая, вновь воткнуть его в грязь.

– Я был не в своём уме, – сказал он тихо. – Представляю, что ты почувствовал, вернувшись домой…

– Мой мозг отказался это воспринимать. На войне всё время видишь тела – голые, изувеченные, сгоревшие, разорванные на куски, – тела, почти ставшие мясом. И я скажу тебе честно… нет, смерть, конечно, без отдыха делает своё дело, даже у тебя на глазах. Но это… Мне кажется, если бы я увидел их тела, я поверил бы, потому что мне просто пришлось бы поверить. Гарри… ты выдержишь, ты расскажешь мне?

– Конечно, я расскажу. Это мой долг.

– Только об этом. Просто чтобы я знал.

– Петра заразилась инфлюэнцей от Грейс. – Гарри неосознанно побрёл назад к повозке, словно чувствуя, что не стоит говорить об этом у могилы. – Утром попыталась встать, и у неё подкосились ноги. Я заботился о ней, в точности как она заботилась о Грейс, – обтирал холодной водой, которую менял каждые двадцать минут, заставлял пить воду, подставлял таз, когда она вырывалась из горла обратно. Она была очень сильной, но…

Слова оборвались. Пол стоял, прислонившись к повозке, но, когда Гарри умолк, забрался внутрь, сел на скамейку рядом. Чуть коснулся коленом ноги Гарри.

– Продолжай, – сказал он, – я прошу тебя.

Вашей речи не хватает воздуха, – услышал он голос Браунинга, – она как птица в клетке. Дышите! Гарри вдохнул воздух, сглотнул, вдохнул снова.

– Она умирала два дня, – сказал он. – Она так мужественно боролась с лихорадкой. Грейс потеряла сознание за считаные часы до того, как перестала дышать. Петра оставалась в сознании до последнего и так страшно кашляла. Она всегда была такой смелой, Пол… но она просто выла от боли. Когда её сердце перестало биться, я… – он вновь осёкся.

– Говори, – попросил Пол. – Я должен это знать.

– Я не знаю, почему она умерла – захлебнулась кровью или её мозг не выдержал жара лихорадки. В тазу вода была ярко-красной. На кровати как будто убили кого-то.

Рыдая, как не мог рыдать все эти месяцы, осмелившись наконец сжать в руке ладонь Пола, запинаясь и сбиваясь, Гарри рассказал ему всё: как стянул с кровати матрас, как повернул Петру на бок, чтобы вытащить из-под неё полотенце, как вымыл её с головы до ног, увидев её обнажённое тело в первый и последний раз за все годы брака, как раскопал могилку Грейс, чтобы похоронить их вместе, дочь – в объятиях матери.

Какое-то время они сидели в повозке, не говоря ни слова, лишь вытирая глаза, а лошадь безразлично щипала траву, до какой могла дотянуться, и птицы пели у них над головами.

Я скучаю. Я скучаю.

Петра, подумал Гарри, Петра и Грейс подарили им то хрупкое счастье, какое теперь, наверное, рухнет, немыслимое, как мужчины без женщин. Петра давала им разрешение и, может быть, даже благословение. Кем они стали бы без неё? Двумя брюзгливыми холостяками-соседями, лёгкой добычей для любой упёртой, прямолинейной вдовы прихода.

Должно быть, он слишком громко вздохнул, потому что Пол вдруг выпрямился, взял вожжи и сказал:

– Давай не будем сейчас об этом.

Он повёл повозку по дорожке между двумя фермами. Спрыгнув, Гарри пошёл открывать ворота, которые они поставили вместе с Петрой.