Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

— Сюда я больше никогда не возвращусь, — сказал он, покидая изгнание. — Или я погибну, или стану господином Милана.

Молодые Сфорца заявили о себе открыто как о единственных законных наследниках миланской династии. Продвигаясь по территории полуострова с войсками своего кондотьера, они распространили прокламацию, обращенную к подданным герцогства. «При помощи папы римского и неаполитанского короля, — говорилось в листовке, — Сфорца вознамерились наконец возвратиться на родину под отеческий кров». Но сверх необходимого враги. Сфорца были не нужны, поэтому в прокламации братья утверждали, что с симпатией и даже любовью относятся к синьоре Боне и ее сыну. Единственная цель, говорилось в листке, — освободить Милан от тирании ненавистного Чикко Симонетты.

В лагере, над которым развевались хоругви герцогини Миланской, началась лихорадочная подготовительная работа. Армией Милана командуют трое лучших кондотьеров эпохи — Джованни Конте, Джамбаттиста Ангуиллар и Джанджакомо Тривульцио.

— Девери уже осадили крепость Монтанаро, — обратилась Бона к своим капитанам. — Освободите же эту крепость!

Движение миланских войск на первых порах увенчалось успехом. Верные герцогине армии успешно наступали в долине Таро. Мятежные Сфорца были вынуждены отступить к Варезе-Лигуре.

В отчаянии взирал Лудовико на неподвижное лицо одного из немногих, к кому он был по-настоящему и сильно привязан. На смертном одре — тело его брата Сфорца Марии, герцога Бари, скончавшегося в Варезе 29 июля 1479 года. Утверждают, что тиран, Чикко Симонетта, сумел отравить его, воспользовавшись услугами наемного убийцы. Правда, подобные разговоры возникали тогда всякий раз, когда умирал кто-либо из государей. Наследство брата принял на себя Лудовико. Неаполитанский король, сделавший ставку на Лудовико, желая тем самым унизить Бону, 14 августа 1479 года опубликовал привилегию, которой герцогство Бари по закону отходило Лудовико Мавру. Итак, в двадцать семь лет Лудовико стал наконец одним из самых могущественных государей полуострова.

Смерть брата, однако, вынудила Лудовико как можно скорее отыскать точки соприкосновения с Боной. Он понял: более всего Бону беспокоит, что в этот решительный час она очутилась в кольце окружения. В подобной ситуации, сделал вывод Лудовико, герцогиня готова к тому, чтобы пойти на любое соглашение, лишь бы прорвать блокаду, обрекшую ее на медленную гибель. Лудовико уже дал знать своей невестке, что намерен покаяться в своих прегрешениях и готов искупить их. Мавр был чрезвычайно хитрым политиком. Его совершенно не занимала мысль, что на какое-то время он, как говорится, потеряет лицо. Главное, полагал он, — сделать решительный шаг в достижении своей долгосрочной цели.

Мавр брезгливо повертел в руках письмо, которое Бона с сыном написали 6 августа. Письмо дошло до него через верного кондотьера Тривульцио.

«Мы огорчены уходом из жизни герцога Бари, хотя по отношению к нашим особам он не вел себя подобающим образом. Мы рады тому, что ты наконец одумался, и готовы принять твои уверения в почтении. Однако в знак доброй с твоей стороны воли тебе надлежит немедленно возвратиться по месту ссылки в Пизу».

Лудовико саркастически ухмыльнулся. Он прекрасно понимал, что Боне не терпится поскорее обо всем с ним договориться. В воздухе уже носится аромат предательства. Впрочем, кое-кто из предателей действует ему на пользу. Сансеверино, уставший сражаться против герцогства за интересы неаполитанского короля, уже заигрывает с венецианскими синьорами. Он задумал поступить на службу Венецианской республики. Убьетто Фьески уже перешел на сторону регентши. Бона пыталась внушить Лудовико, будто она готова принять его под свое милостивое покровительство. Именно она поведала ему обо всех этих предательствах.

«Отныне я готов подчиниться тебе, — ядовито ухмыляясь, пишет Лудовико, — однако при двух условиях: мне должны быть возвращены владения и я должен быть допущен к участию в управлении государством».

Бона колебалась. Мятеж тем временем развивался в решительном направлении. Сансеверино атаковал Тортону и 22 августа занял крепость, приказав спустить на башнях флаги Сфорца.

— Я овладел этой крепостью во имя племянника Джана Галеаццо, — провозгласил Лудовико, — такова победа, одержанная мною над узурпатором Чикко Симонеттой.

Игра пошла в открытую. Лудовико постоянно подчеркивал свою преданность невестке и племяннику и свою враждебную неприязнь к первому министру двора. Несмотря на значительные подкрепления, отправленные из Милана, один за другим города попадали в руки врагов герцогини. Бона не знала, что предпринять, чтобы помочь Тривульцио, который засыпал ее отчаянными посланиями.