Николай Асанов - Радиус взрыва неизвестен

Теперь он уже не торопился в свой пустой гостиничный номер. Поднявшись на второй этаж, где ему отвели рабочий кабинет, он долго стоял у окна и вдруг заметил, что стекла уже не дрожат, не попискивают по-птичьи, как все эти три дня, и только тут понял, — шторм, так бесивший его, кончился. Он с шумом распахнул раму и высунулся из окна. Деревья стояли неподвижно, пыль улеглась, солнце, правда, выглядело еще мутно-желтым пятном — там, в атмосфере, передвигались куда-то тучи земной пыли, — но здесь, внизу, наступил отдых.

Подвинув кресло к окну, Староверов долго сидел в неестественно напряженной позе, силясь вспомнить, почему, собственно, весь этот день он только и делал, что кричал на всех, сердился, обижал людей. В сущности, даже и директор, которому так попало от него, не столь уж виноват. И то, что он боялся принять раненого мальчика, в порядке вещей: институт действительно не приспособлен для таких операций, а если бы они не сумели помочь пострадавшему, с директора, конечно бы, спросили. А уж Староверов знал: в таких случаях спрашивают строго. Он жестоко осуждал себя за неуравновешенность характера, за свою подчас несправедливую гневливость и в то же время думал о том, почему был так несправедлив к людям именно сегодня.

И, наконец, вспомнил. В кармане лежало до сих пор не распечатанное письмо. Он расстегнул полы халата вдруг задубевшими руками, достал письмо и положил перед собой на подоконник. До чего же невзрачно выглядят эти канцелярские послания! Конверт какого-то серого, мрачного цвета, плохо оттиснутый штамп учреждения, не хватало только тяжелой сургучной печати. Он вскрыл конверт и вытащил маленькую, в четверть листа, бумажку: постановление суда по жалобе истицы Староверовой В. А. о разводе с ответчиком Староверовым Б. П. Истица пожелала вернуть себе девичью фамилию и отныне именуется В. А. Алексина.

Итак, она стала свободной и может немедленно выйти замуж за своего кавказского красавца с черненькими, похожими на ласточкин хвост, усиками, благо Староверов не стал спорить об имуществе, а просто вывез свою библиотеку и письменный стол на дачу к приятелю. Конечно, можно было заранее предсказать, чем кончится их скоропалительный брак, но остановить эту женщину все равно невозможно. Теперь, на свободе, он поразмыслил над случившимся и понял, что, пожалуй, иначе и быть не могло. Что, в сущности, связывало жену с ним? Крупный заработок известного ученого, уважение «общества», состоящего из таких же профессорских жен и почтительной молодежи, предпочитавшей продвигаться в науке через квартиры учителей, да еще, может быть, легкое удовлетворение от шепота, провожавшего ее на официальных приемах: «Жена известного вирусолога…» Детей у них не было, он вечно находился в разъездах, в отлучках, в командировках, о которых порой не мог и рассказать ей.

Староверов скомкал было бумажку, чтобы швырнуть ее за окно, но тут же опомнился — как же, ведь это документ, пусть и весьма неприятный, — и, устало поднявшись, пошел еще раз навестить оперированного.

Врач и сестра сидели у постели больного, и на их лицах сияла такая радость, что Староверов даже позавидовал им. Директор стоял в ногах кровати и все с той же тревогой разглядывал неожиданного пациента. Ему это ощущение радости было недоступно.

— Ну как? — спросил Староверов из чистой вежливости, чтобы лишний раз доставить врачу удовольствие.

— Отлично! — воскликнул врач.

— А где донор?

— Она ушла, — несколько смущенно ответил врач.

— Как ушла? — пораженный Староверов наклонил голову набок, словно боялся, что ослышался. — Ей же надо лежать не меньше трех дней после такой потери крови.

— Я говорил, но она отказалась.

— Вы хоть машину-то ей дали? — Он подозрительно посмотрел на директора.

Тот испуганно потупился, прячась от сурового вопрошающего взора Староверова.

— Машина ждала вас…

— Так!.. — зловещим тоном сказал Староверов. — Значит, одного мы спасли, а другую подвергли опасности. Отлично! Где ее адрес?

Сестра торопливо вышла и вернулась с регистрационной книгой. Последней в книге была записана Галина Сергеевна Левада. Староверов отметил про себя, что у этой женщины и фамилия необыкновенная, и тут же возмущенно воскликнул:

— Да она и живет-то в гостинице. Значит, это приезжая. Кто же о ней позаботится? Как вы могли это допустить? — Он обвел взглядом всех троих. — Надо немедленно навестить ее.

Врач быстро поднялся. Директор растерянно сказал: